Хроники лечебницы

– В прежние дни, – сказала она, – были такие подпольные заведения по соседству, кафе-аман. А рембетика – это греческий блюз.

– Я это знал.

Ее губы снова изогнулись.

– Ну конечно, знал.

В кафе официант провел их к столику и зажег свечу.

– Желаете сделать заказ?

– Рецину для леди и узо для меня.

Глядя на нее в свете свечи, он понял, где раньше видел такую кривую улыбку. У Эллен Баркин в фильме «Море любви». И сразу вспомнил проникновенную музыкальную тему.

Официант принес им напитки и протянул ему счет.

– Мы закажем еще, – сказал он. – Я заплачу, когда мы будем уходить.

– Деньги вперед, – сказал официант.

Дуган хотел было возразить, но Артемида сказала:

– Здесь всегда возможна студенческая демонстрация с погромом и полицейской облавой. Владелец кафе не хочет потом собирать деньги по тюрьмам.

Дуган заплатил и добавил чаевых. Но официант бросил лишние евро на стол.

– Он против чаевых?

– Он подозревает, что ты хочешь подкупить его.

При виде бузукистов он вспомнил свой последний раз в Афинах. С Хеленой. Он оглядел столики.

– Ты кого-то ищешь?

– Бывшую жену.

– Почему ты думаешь, что она здесь?

– Она сбежала с одним бузукистом. Может, с кем-то из этих.

– Как ее зовут?

– Хелена. Греческая красавица, с лицом, сводящим с ума тысячи мужчин.

Артемида коснулась его руки.

– Но ты такой симпатчный – не могу представить, чтобы какая-то женщина ушла от тебя.

Он поднял стакан.

– За возможность узнать друг друга получше.

Она подмигнула ему и коснулась его бокала своим, а на ее губах обозначилась сардоническая улыбка.

– За инакомыслие! – сказала она громко. – Долой турок, британских империалистов и политиков, продавшихся американским капиталистам!

Студенты за соседними столиками подняли стаканы.

– Хопа!

Как он и подозревал, она симпатизировала террористам. С ней надо быть настороже, но он мог что-то узнать от нее. Так что он тоже поднял стакан:

– Хопа!

Официант вернулся и забрал чаевые.

Трое студентов на маленькой сцене настроили свои бузуки. Их звучание резануло ему слух, но он поднял стакан в их сторону.

Мужчина средних лет с седыми подкрученными вверх усами встал и мягко запел рембетику:

 

…Руки исколоты морфием, точно наколками,

Ненависть душу терзает… Дай мне снова умереть…

В бессчетный раз забыться смертным сном…

 

Артемида вздохнула.

– Так грустно и так романтично.

Она снова коснулась его руки. Ее взгляд говорил ему, что этой ночью одна из комнат на третьем этаже будет пустовать. Он подумал о заложнице, которую должен был спасти, и отвел руку.

Она широко раскрыла свои темные глаза в удивлении и повела плечами.

Несколько молодых человек заняли место старика и встали полукругом, положив руки друг другу на плечи, и стали танцевать. Остальные звенели стаканами в ритме танца.

Внезапно музыку заглушили крики с улицы. Воздух наполнился запахом жженой резины. Студенты ломанулись к выходу.

– Анархисты устроили демонстрацию и жгут покрышки. Идем, посмотрим, как будут орудовать полицейские.

– А это не опасно?

– Если не будем вмешиваться, – сказала она и вывела его на площадь Экзархия. – Это больше представление, чем бунт.

Протестанты шагали, поднимая самодельные знамена. Из-за угла возникли в боевом порядке полицейские, с дубинками наготове.

Одна из женщин бросила в них камень, и он отскочил от щита. Когда же она развернулась, собираясь затеряться в толпе, Дуган замер. Ее лицо показалось ему знакомым. Она шла за высоким одноруким демонстрантом и передала ему что-то. Он засунул это в подколотый рукав. К ним приближался полицейский, подняв дубинку.

Женщина бросилась на него и впилась ногтями в лицо. Он ударил ее дубинкой по голове. Она не отставала. Он снова ударил ее и еще раз, и она повалилась на асфальт.

И тогда Дуган узнал ее: это была мисс Салинас. Он вспомнил ее злобное лицо перед тем, как она вышибла из него дух в кабинете Тедеску. Если она умрет, послание Тедеску умрет вместе с ней.

Если только… Что за бумагу она передала однорукому? И куда он делся? Скрылся. Растворился в неистовствующей толпе.

Со стороны полиции по асфальту покатились слезоточивые гранаты, выпуская дымовые хвосты. Демонстранты обернули головы платками и стали наступать.

От газа Дуган закашлялся. Артемида разорвала свой платок, половину приложила к своему лицу, а другую протянула ему.

– На. Скоро газ развеется, и полиция отступит.

Один студент споткнулся и упал, затем другой. Полицейские надели на них наручники и увели.

Дуган выкрикнул:

– Они не отступают!

– Это не анархисты! Это сторонники 17N! Полиция будет брать их в кольцо. Надо быстро сматываться!

Она повела его по улице, за угол, подальше от бушующей толпы, и вскоре они были в общежитии. Он потянулся к выключателю.

Она его остановила.

– Не надо света. Полиция будет обыскивать студенческие общаги, чтобы найти сторонников 17N.

– На третий этаж в темноте? Мы себе шеи сломаем.

– Я так уже делала. Я тебя поведу.

Она взяла его за руку. На середине первого пролета она остановилась и прислонилась к стене.

– Что ты де…

– Ч-ч-ч. Не надо, чтобы кто-то нас услышал.