Хроники лечебницы

«…так это будешь ты или я, рэйвен? или это будет ménage à trois^[13]для двоих?..» – «Остынь, сестренка. Он мой». – «…задолбала с сестренкой. у меня теперь есть имя… зови меня никки аптерос…» – «Если «Бескрылая Победа» означает, что ты не выносишь высоты, как же ты улетишь с Акрополя?» – «…улечу? черт, да я даже вниз не смотрела…»

Глава восемнадцатая

Алексий смотрел, как Никки шагает вверх по ступенькам. Гибкое тело. Красивые бедра. Упругая тугая попка. Она была в его власти. Он вставил ключ в замок и повернул, но, когда она потянулась к ручке, он схватил ее за запястье.

– Извини, – сказала она, подняв взгляд на него, – я только хотела помочь.

– Смотри за мной и запоминай.

Он прислонил руку к верхней планке косяка и снял волос, а затем второй снизу. Он показал их ей.

– Эти волосы белые. Здесь был мой отец.

– Предупредительный знак?

– Именно.

Он открыл дверь. Войдя, она бросила на пол рюкзак и обняла Алексия. Он мягко отстранил ее.

– Что такое?

– Давай не здесь. Это место, наверное, вызывает у тебя ужасные воспоминания. Мы поедем ко мне домой, там ты будешь счастлива.

– Я не помню, когда была счастлива.

Он никогда еще не сталкивался с такой переменчивостью в людях. В один момент она была хрупкой девушкой, в другой – дерзким сорванцом.

– Я помогу тебе запомнить счастье. Собирай свои вещи. Мы сейчас уйдем отсюда, ты будешь на свободе и в безопасности. Верь мне.

– Я тебе верю.

Она подтянулась и поцеловала его в щеку. Он потянулся к ее груди, но она отстранилась.

– Ты сам сказал, не здесь.

Она подбежала к шкафу и запихнула все, что он купил ей, в наволочку.

– Спасибо тебе за все.

Ее доверчивый взгляд вызвал в нем желание сжать ее в объятиях. Но надо сдерживать себя. Быть бережным. Она достаточно окрепла для промывки мозгов. И все же его жемчужина находилась в мякоти под твердой скорлупой. Он услышал, как она спокойно напевает, и улыбнулся. Ему нравилось делать ее счастливой. Но надо быть осторожным. Не влюбляться. Ведь ей, возможно, осталось жить недолго.

– Это было ужасно, – спросил он, – сидеть запертой в шкафу?

– Я причиняла себе боль, чтобы отвлечься, но мой голос говорил со мной о надежде.

– Голос?

– Говорил мне, что скоро это кончится. А если нет, он уверял меня, что я смогу прыгнуть в темноту.

– Я не понимаю.

– Мой голос сказал, что я могу покончить с собой и улететь на свободу, как моя мама.

– Ты бы правда убила себя?

– Я часто думаю об этом.

– Обещай, что больше не будешь. Не могу представить жизнь без тебя.

– Ты обрезал мне крылья. Пока ты есть у меня, мне не нужно умирать.

У нее не только были видения, она умеет переносить боль и смотреть в лицо смерти. Будет нелегко вытащить из нее пророчества Тедеску.

– Я купил тебе еще один подарок, – сказал он.

Когда они вернулись к «Харлею», он открыл багажник и достал черную женскую сумку.

– Ух ты. Мне нужна была сумочка. Но она большая, прямо торба.

– Большая потому, что у нее двойное дно. Смотри.

Он потянул за скрытую молнию и открыл снизу секретное отделение.

– Зачем мне что-то прятать от тебя?

– Не от меня, но всегда думать наперед.

– Да. Это правильно.

Она достала из наволочки красный и черный парики и засунула в секретное отделение.

– Вот, умница.

Она поцеловала его и прошептала:

– Спасибо.

– А теперь едем ко мне. Я поведу.

Она забралась на сиденье сзади и крепко прижалась к нему. Мотор взревел, они выехали из переулка и поехали по улице, лавируя между студентами на велосипедах и скутерами. Он задел крыло стоявшей машины. Рэйвен подумала о царапинах у себя на руке. Она успела сделать одиннадцать, хотя прошло уже больше дней после самоубийства отца. У нее в ушах все еще звучал выстрел, она видела, как его лицо заливала кровь и он падал. Как бы она ни пыталась стереть это воспоминание, оно оставляло следы, словно красным мелом на доске ее разума.

«…чтобы жить, ты должна заставить алексия нуждаться в тебе. делай все, что он захочет. делай его счастливым…»

Она чувствовала грудью, как вибрирует его мускулистая спина. Она закрыла глаза и отдалась ощущению движения, словно качаясь на волнах. На поворотах он вел плавнее, чем она, когда ехала от банка. Он повернул на площадь Экзархия и выключил двигатель.

Дворники убирали разорванные знаки протеста и баллончики от слезоточивого газа.

– Похоже, – сказал он, – недавно здесь была стычка.

Она вошла за ним в здание и поднялась в его квартиру на втором этаже. Это было не то, чего она ожидала. Просторная гостиная была почти пустой. Она рассмотрела кубистические картины без рам, покрывавшие стены.

Он бросил на пол вещи и обнял ее.

– Давай покажу тебе нашу спальню.