Хроники Маджипура

— Это Пидруидские врата, — сказала Лилойв, — один из тринадцати входов. Сам базар занимает пятнадцать квадратных миль. Знаешь, он немного похож на Лабиринт, хотя, конечно, не уходит так глубоко под землю, разве что ниже уровня улиц. Он пронизывает весь город, его части соединяются через разные дома, через проходы под улицами; можно сказать, что это город в городе. Мои предки жили здесь сотни лет. Мы потомственные воры. Без нас у владельцев лавок было бы много неприятностей.

— Я была в Велатисе хозяйкой лавки. У нас там нет воров, и, по-моему, никто и никогда не желал, чтобы они появились, — сухо заметила Иньянна, когда они влились в толпу, продвигавшуюся по широким низким ступеням к воротам Большого базара.

— Здесь все по-другому, — возразила Лилойв.

Базар простирался во все стороны — сложнейший лабиринт ярко освещенных узких проходов, туннелей и галерей, разделявшихся и подразделявшихся на бесчисленное множество крошечных кабинок. Над головами тянулось цельное полотнище желтой ткани, испускавшей яркое сияние, благодаря собственному люминесцентному свечению. Это зрелище изумляло Иньянну больше, чем все остальное, что она успела увидеть в Ни-мойе, так как она в своем магазине иногда торговала такой тканью — по три реала за рулон, а одного рулона хватало для того, чтобы украсить разве что небольшую комнату; ее душа пришла в смятение от мысли о пятнадцати квадратных милях светящейся ткани, и Иньянна, несмотря на свои навыки, никак не могла вычислить в уме ее стоимость. Ай да Ни-мойя! Такие крайности можно было выдержать, только имея хорошее чувство юмора.

Они все дальше углублялись в базар. Каждый закоулок казался Иньянне неотличимым от другого; везде было одинаково шумно, независимо от того, чем там торговали. По сторонам теснились одна к другой лавки с фарфором, тканями, столовыми приборами, одеждой, фруктами, мясом, овощами, деликатесами; где-то сконцентрировались винные лавки, в другом месте остро пахло пряностями, потом по сторонам заблестели в многочисленных витринах драгоценные камни, и повсюду стояли торговцы жареными сосисками, и торговцы жареной рыбой, и торговцы иной едой и лакомствами. Ну, а Лилойв, похоже, всегда точно знала, куда идти от той или иной развилки и в который из неисчислимых совершенно одинаковых переулков нужно сворачивать, чтобы попасть к известной ей одной цели. Она двигалась стремительно и уверенно и лишь несколько раз приостановилась, чтобы раздобыть себе обед, ловко прихватив палку балыка с одного прилавка да бутылку вина с другого. Несколько продавцов заметили ее действия, но лишь улыбнулись и промолчали.

— Неужели это не волнует их? — изумилась Иньянна.

— Они знают меня. Но я уже сказала тебе, что нас, воров, здесь высоко ценят. Мы нужны.

— Очень жаль, но я этого не понимаю.

— Видишь ли, мы поддерживаем порядок на базаре. Здесь не ворует никто, кроме нас, а мы берем только что нам нужно, зато разгоняем любителей. Ну, что могло бы здесь твориться, если бы каждый десятый набивал себе карманы тем, что лежит в кошельках у остальных девяти? Но мы ходим среди них, заполняя наши собственные кошельки, а также останавливая лишних. Нас знают. Понимаешь? Наша добыча это своего рода налог на торговцев или жалованье, которое они уплачивают нам за то, что мы контролируем толпы, которые непрерывно толкутся здесь. Эй, ты! А ну прекрати! — Последние слова были обращены не к Иньянне, а к мальчишке лет двенадцати, темноволосому, щуплому и гибкому, как угорь, который перебирал охотничьи ножи, выставленные в большом ведре. Молниеносным движением Лилойв поймала мальчишку за руку и одновременно совершенно непостижимым образом ухватила за извивавшееся щупальце какого-то врууна, ростом не больше мальчика, стоявшего в тени в нескольких футах от них. Иньянна слышала, как Лилойв что-то негромко говорила им, улавливала жесткий тон, но не могла понять ни единого слова. Спустя несколько секунд все закончилось, и вруун с мальчишкой поспешно бросились прочь и канули в толпе.

— И что это было? — спросила Иньянна.

— Они воровали ножи; мальчишка передавал их врууну. Я велела им немедленно убраться с базара и пригрозила, что если они не послушаются, то мои братья запекут врууна в его собственном панцире и заставят мальчишку съесть.

— Неужели они сделали бы это?

— Конечно нет. Это значило бы обречь себя всю жизнь смотреть не самые приятные сны. Но они поняли свою ошибку. Здесь крадут только те воры, которые имеют на это право. Можно сказать, что мы заменяем здесь прокторов. Мы необходимы. А вот тут я живу. Милости прошу в гости.

5