Хроники Маджипура

Иньянна посмотрела вокруг и увидела следы вечеринки — пустые бутылки, грязную посуду, забытые кем-то предметы одежды, — но никого кроме них в комнате не было. Они на утреннем обходе, объяснила Лилойв. Она показала Иньянне, где можно умыться и одеться, а затем они поднялись на поверхность и очутились в кипучем водовороте базара. Днем жизнь здесь бурлила так же, как и накануне вечером, но в обычном свете все здесь казалось не столь волшебным, не столь переполненным и бурлящим, атмосфера была не столь заряженной энергией, как при электрическом освещении: то, что вчера вечером казалось Иньянне загадочной самостоятельной вселенной, сегодня было всего-навсего переполненным народом обширным торговым центром. Они приостановились лишь у трех-четырех прилавков, чтобы тайком прихватить чего-нибудь себе на завтрак. Лилойв нахально принималась закусывать, отойдя всего на несколько шагов от обворованной лавчонки, и призывала смущенную и колеблющуюся Иньянну следовать ее примеру. А затем, пробравшись через невероятно запутанный лабиринт, в котором, Иньянна была полностью уверена, она никогда не сможет почувствовать себя хозяйкой, они неожиданно оказались на свежем чистом воздухе надземного мира.

— Мы вышли из Пилиплокских врат, — сказала Лилойв. — Отсюда до понтифексата рукой подать.

Прогулка действительно оказалась короткой, но Иньянна все равно была ошеломлена, ибо за каждым углом ей открывались все новые и новые чудеса. Один уходивший вдаль прекрасный бульвар был весь залит ослепительным светом, словно под тротуаром пряталось второе солнце. Этот бульвар, сказала Лилойв, так и назывался — Хрустальный бульвар, поскольку он днем и ночью сверкал ослепительными огнями, испускаемыми специальными отражателями, которые автоматически поворачивались, чтобы иметь наилучшую ориентацию. В конце другой улицы, уходившей вниз по склону холма на восток, туда, где Зимр делал крутой изгиб, она разглядела здание, которое могло быть только дворцом герцога Ни-мойи. Ее изумила также стройная стела из отполированного камня, возвышавшаяся на широком постаменте, — даже издалека было ясно, насколько грандиозно это сооружение, окруженное парком, подобно зеленому ковру. Еще один поворот, и Иньянна увидела нечто похожее на аккуратнейшим образом вытканный гигантский — в милю длиной — кокон какого-то невероятного насекомого, висящий над широченным проспектом.

— Паутинная галерея, — объяснила Лилойв, — здесь богачи покупают свои цацки. Может, и ты когда-нибудь выкинешь здесь ведро-другое реалов. Но это будет не сегодня. Мы уже пришли. Вот Родамаунтский бульвар, и вскоре мы точно выясним все, что касается твоего наследства.

Улица изгибалась плавной дугой; вдоль одной ее стороны бок о бок высились совершенно одинаковые башни с плоскими фасадами, а по другой чередовались высокие и приземистые дома. Судя по всему, это были правительственные учреждения. Строгость архитектурного ансамбля привела Иньянну в замешательство; одна она могла бы бродить по улице хоть целый день, не смея открыть ни одну дверь, но Лилойв, задав несколько конкретных вопросов, быстро разобралась, что где находится, и потащила Иньянну в глубину клубка извилистых коридоров, едва ли менее запутанных, чем Большой базар. Вскоре они уже сидели на деревянной скамье в большом, ярко освещенном зале для ожидающих приема и смотрели на табло под потолком, на котором высвечивались имена посетителей, которых приглашали войти. Через какие-нибудь полчаса там появилось имя Иньянны.

— Это бюро утверждения завещаний? — спросила она свою спутницу, пока они шли к двери.

— Скорее всего, такого просто нет, — ответила Лилойв. — Здесь сидят прокторы. Они, пожалуй, единственные, кто в силах тебе помочь.

Хьорт со строгим пухлым лицом и выпученными, как у всех его сородичей, глазами спросил, какая у них проблема, и Иньянна, поначалу запинаясь, постепенно разговорилась и рассказала всю свою историю: незнакомцы из Ни-мойи, поразительный рассказ о грандиозном наследстве, документы, печати администрации понтифекса, двадцать реалов, уплаченных в качестве пошлины. Она рассказывала, а хьорт все сильнее и сильнее горбился за своим столом, стискивал челюсти и немыслимым образом вращал своими огромными вытаращенными глазами в разные стороны. Когда она умолкла, он взял у нее из рук квитанцию об уплате пошлины, глубокомысленно пощупал толстыми пальцами имперскую печать, стоявшую на ней, и уныло сообщил:

— Вы уже девятнадцатая. В этом году в Ни-мойе побывало уже восемнадцать претендентов на Ниссиморнский окоем. Но боюсь, их будет больше. Намного больше.

— Девятнадцатая?

— Насколько мне известно. Возможно, были и другие, но они не стали извещать прокторов о мошенничестве.

— О мошенничестве… — бездумно повторила Иньянна. — Но возможно ли такое? Они показали мне документы, генеалогическое древо, бумаги с моим именем… Неужели они совершили путешествие от Ни-мойи до Велатиса лишь затем, чтобы выманить у меня двадцать реалов?