Хроники Маджипура. Время перемен

— Мне тоже, — согласилась Тисана. Она понюхала новое зелье, одобрительно кивнула и начала прибирать рабочее ложе, заботливо пряча под покрывало пузырьки. Фрейлис, думала она, это воплощение заботы, нежности, понимания, женской добродетели. Ни одной из этих черт Тисана не могла найти в себе. Она считала себя толстой, грубой, сильной, способной противостоять любому унынию, но не очень-то мягкой и определенно бесчувственной в нюансах нежных дел. Тисана знала, что мужчины не всегда любят только нежность и понимание, но все же в этом что-то было, и она всегда верила, что слишком груба и толста, чтобы быть по-настоящему женственной. Поэтому Фрейлис — невысокая, хрупкая и с нежной душой казалась ей чуть ли не неземным существом. Фрейлис, думала Тисана, будет Высшей толковательницей снов, интуитивно проникающей в сознания тех, кто придет к ней за помощью, советы она будет давать точные и ясные. Леди Острова и Король Снов по-разному навещают сознания спящих, часто говорят загадками, и труд толкователей заключается в том, чтобы стать собеседником этих внушающих благоговение сил, и разъяснять то, что они хотят сказать получившему послание. В этом была страшная ответственность. С вое и деятельностью толкователи снов могли создать или разрушить личную жизнь любого, получающего послание. Фрейлис работала отлично: она точно знала, где быть строгой, где легкомысленной, а где утешить и ободрить. Что помогало ей? Жизнь, ее опыт в любви, счастье, страдания. Даже не догадываясь о многом из прошлого Фрейлис, Тисана видела в холодных серых глазах стройной женщины знание, и это знание стоило больше, чем все трюки и ухищрения, необходимые в выбранной профессии, которые она выучила в главном здании. Тисана серьезно сомневалась относительно своего призвания толковательницы снов, тем более, что она ухитрялась пропустить всю страстность шумного мира Фрейлис. Жизнь ее — слишком устойчивая, как сказала бы Фрейлис — была прикована к одному-единственному месту на свете.

Жизнь в Фалкинкипе… Встать с восходом солнца, прибраться, закусить, поработать и лечь спать, хорошо поев. Ни бурь, ни сдвигов, ни волнений, ни честолюбивых устремлений, ни настоящей боли — так где ей по-настоящему понять тех, кто страдает? Тисана думала о Фрейлис и изменившем ей любовнике, изменившем мгновенно, едва ее неоформившиеся планы не совпали с его собственными; потом мысли ее перескочили на собственные любовные романы, происходившие, как правило, на гумне, такие легкие, такие заурядные, когда два человека сходились на время и расходились без боли, без страданий. Даже когда она занималась любовью последний раз перед отправкой сюда, все было просто и заурядно: два здоровых борющихся тела, легко соединяющихся с негромкими вскриками и быстрой дрожью наслаждения; потом они расстались. Ничего больше. Она скользила по жизни без шрамов, без страданий, без отклонений. Как же она может оценивать других, если их затруднения и противоречия ничего не значат для нее? Возможно, потому она и боялась Испытания, что к ней, наконец-то, заглянут в душу и поймут, что она не годится в толковательницы снов, по скольку так проста и наивна.

Какая ирония, что теперь ей приходится сожалеть о прошлой безмятежной жизни!

Руки ее задрожали, она подняла их и внимательно осмотрела. Большие и грубые крестьянские руки с толстыми пальцами тряслись, словно туго натянутые нити. Фрейлис, заметив жест Тисаны, опустила их и взяла в свои, еле сумев обхватить тонкими изящными пальчиками.

— Расслабься, — шепнула она с нажимом. — Не о чем тревожиться.

Тисана кивнула.

— Который час?

— Тебе пора заниматься с новициями, а мне совершать обряды.

— Да-да, идем.

— Я загляну к тебе позже, в обед. А ночью мы покараулим послание, хорошо!

— Да, — кивнула Тисана. — Конечно.

Они покинули келью. Тисана поспешила наружу, пройдя по двору к залу собраний, где ее ждали десять новиций. От прошедшего дождя не осталось и следа — бешеное солнце выпило каждую каплю; в полдень здесь прятались даже ящерицы.

От задней стены главного дома к Тисане направлялась наставница Вандайна, женщина из Пилиплока, почти одного возраста с Высшей. Тисана улыбнулась и прошла было мимо, но наставница окликнула ее и жестом подозвала к себе.

— Ваш день завтра?

— Боюсь, что да.

— Вам сообщили, кто проведет ваше Испытание?

— Нет, — пожала плечами Тисана, — оставили гадать.

— Так и должно быть, — кивнула Вандайна. — Неуверенность хороша для души.

— Могла бы и сказать, — проворчала Тисана, когда Вандайна с трудом утащилась прочь.

Интересно, думала Тисана, сама-то она когда-нибудь готовилась к Испытанию? Хотя, конечно, да. Мы просто смотрим на одно и то же по-разному, подумала она, вспоминая, как в детстве клялась всегда с пониманием относиться к делам и заботам детей, без той насмешливой надменности, с которой с ними обращаются взрослые. Она не забыла клятву, но через десять-пятнадцать лет просто не помнила, насколько это важно в детстве. Очевидно, то же происходило и сейчас.