Хроники Максима Волгина

– Конечно, мы знаем, что они умные и хитрые, бестии. Если бы не это, мы бы их давно приструнили. Но почему на них нельзя охотиться? Почему нас должно заботить, что там они хотят? Они же не люди!

Тут и добрийцы дружно закивали. А Валуй, дотянувшись, хлопнул Максима по плечу:

– Парень, чего ты этих тварей защищать взялся? Я же их видел – страшилища, ничуть на людей не походят. Еще хуже, чем коротышки.

Лестовиц улыбнулся и подытожил, заканчивая разговор:

– Не удивляйся, княжич. Этот юноша странный, все время ищет себе друзей среди нелюдей. Даже моя дочь не смогла его от этой глупости вылечить.

Орсия снова посмотрел на Максима, совсем уж не по-доброму. Затем перевел взгляд на Огницу. Да как мерзко, точно ощупывал ее всю с ног до головы. И Максим вдруг подумал, что облегающий комбинезон повторяет чуть ли не каждый изгиб тела девушки. Раньше он не обращал на это внимания, так как на Земле подобная одежда была в порядке вещей. Но что себе нафантазирует этот дикарь?

Дорога до Брехи-Урии заняла полный добрийский день. Дошли бы быстрее, но женщины с малышней сильно замедляли движение. Многие из них оказались непривычными к лесным переходам, да и здешний лес мало походил на добрийский: густой, темный, пропитанный незнакомыми запахами, с топкими, никогда не просыхающими низинами и неожиданными каменистыми кручами. И живности в этом лесу почти не встречалось, так что к городу путники подошли не только уставшими, но и голодными.

Название города не случайно включало в себя название всего мира. Урия было именем его правителя, отца Орсии, потому оно означало ни много ни мало как: «Часть Брехи, принадлежащая Урии». Такая расшифровка Максима покоробила. Город походил на небольшую крепость. Трехметровый забор из толстенных тесаных бревен. За забором – такие же сложенные на совесть башни. За башнями – еще один забор. Вернее, не забор, а стена громадного павильона, внутри которого и располагались собственно хижинки горожан. Сверху город был защищен так же надежно, как и по периметру, ни одному летуну не прорваться. Хотя… если вранам известно о зажигательных смесях, то долго этой крепости не простоять.

Вновь прибывших разместили прямо под навесом, лишь князю, его дочери и Максиму отвели «апартаменты» в одной из башен – каждому отдельную комнату. Комнатки были маленькие, но вполне благоустроенные. Кровати и сундуки для одежды, во всяком случае, имелись. И окно, крохотное, больше походящее на бойницу. За окном лежала широкая полоса черной выжженной земли, обрамляющая город, и от этого ощущение крепости, стоящей посреди вражеской территории, только усиливалось.

И порядки в Брехе были суровые, дисциплина – воинская, если не похлеще. Максим ощутил это на собственной шкуре: едва массивные, обшитые кованым железом ворота захлопнулись за спиной пришельцев, старший из стражников шагнул к ним, ткнул пальцем в серебристые комбинезоны:

– Это носить не разрешается!

Максим попытался бы оспорить подобное самоуправство. Но князь Лестовиц хотел подружиться с местным правителем. Он надавил на дочь, Огница подчинилась, и ничего не оставалось, как последовать ее примеру: снять серый комбинезон, а взамен нацепить тряпку, в точности такую, как носили аборигены. И чувствовал он себя в этом одеянии еще неуютней, чем в вирийской юбке.

Бреха-Урия Максиму не понравилась с первого дня. С первого часа, с первой минуты! Ему не нравилось деревянное «небо» над головой, вечный сумрак, теснота и духота ее улочек, смрад сотен человеческих тел, запертых в ее стенах. Ему не нравились люди, живущие здесь. Крикливые, надменные, пытающиеся безо всякого на то основания свысока смотреть на светлокожих пришельцев, и одновременно трусливые и завистливые. А уж как ему не нравился Орсия!

Молодой «княжич» не прихвастнул, его отец и впрямь устроил пиршество в честь гостей. Правда, не сразу, а на третий день – дал им возможность как следует отдохнуть, освоиться на новом месте, привыкнуть. Как будто можно привыкнуть жить в громадном хлеву! Да и угощение на этом пиру, – по меркам прежней Добрии, – было скудным и однообразным. Жители Брехи не знали земледелия и рыбной ловли, а в окрестных лесах не росло ничего съедобного для человеческого желудка. Гостей угощали жареным мясом, тушеным мясом, мясным бульоном, рубленым мясом, отбивными из мяса. И конечно же на столе было коронное блюдо – печеные летуньи яйца.

– Очень вкусно! Угощайтесь, господин! – Одна из девушек, прислуживавших на пиру, попробовала положить такое яйцо Максиму на тарелку.

Едва он понял, что именно так смачно чавкают аборигены, как ему сделалось нехорошо. И не исключено ведь, что и к остальным блюдам сородичи Ззу имеют самое непосредственное отношение. Как, спрашивается, можно есть тех, с кем несколько дней назад разговаривал?! Не то что проглотить хоть кусочек, но и сидеть за этим столом Максим не мог. Молча поднялся и пошел к двери. Его никто не останавливал, только Огница попыталась окликнуть, но он не оглянулся.