Хроники Миланы Грей:Полукровка.

До нового года оставалось два часа, уже вся гостиная была заполнена, комната гудела. И

зал украшен, и собрались все вместе, и эти дурацкие открытки, чай, но настроение было

далеко не праздничное. Сейчас улыбка - великая редкость здесь. Эван передал ученицам

в коротких красных платьях с мехом по краям мешочек с поздравлениями.

Через час ситуация не изменилась и праздник все ещё не ощущался, даже добрые

поздравления на бумажках не могли ничего изменить, хотя на них было возложено

столько надежд… Я усмехнулась своему сарказму. Наверно, это единственная эмоция за

весь вечер, которую я продемонстрировала.

– Какие же вы глупые, – встал Эван с дивана. – Скоро наступает Новый Год. Я сам мечтал о

другом празднике, но ведь самое главное, что мы все вместе, что мы все живы. Мы

настоящая семья, и это всегда будет так. Сегодня такой же праздник как в прошлом году, позапрошлом, в следующем, просто сейчас мы не с той семьей, которая мама и папа, а с

той, которой на протяжении всего учебного года живем, учимся, едим, – он покосился на

Диану, – влюбляемся, дружим, ругаемся, и какие-то темные не посмеют отнять это у нас!

Все смотрели на него и молчали. Он крутил головой, ища поддержку в глазах

одноклассников. Когда Эван посмотрел на меня, я отвернулась. В его глазах была

потребность в поддержке, а что я… Я испытывала какое-то неизвестное мне чувства: может страх, стыд или бесполезность, а может, все это вместе - но во мне точно не было

ни одной капли оптимизма, что он так искал. Как только Эван решил сдаться и сесть, вверх

поднялась зеленая чашка чая.

– За наступающий новый год.

За зеленой чашкой последовали и все остальные. Все чокались, будто бокалами, поздравляли друг друга, читали розданные открытки, благодарили друг друга, улыбались. Праздник мгновенно ворвался в души учеников, не смог он пройти

фейсконтроль только в мою.

Весь вечер я наблюдала за Мисой и не могла поверить, что она виной всему этому шуму с

Полукровкой. Когда наши взгляды встречались, я стыдливо отворачивалась. Мне было её

жаль, хоть с ней ничего и не случилось. Маленькая девочка с короткими кудрявыми

волосами, карими глазами и веснушками, такая грустная и задумчивая в новогодний

вечер. Вряд ли кто-то ещё обратил на это внимание, ведь в гостиной сидело ещё человек

семь с грустными лицами, не включая меня.

Когда все ушли в больничное крыло поздравить одноклассницу, в большой гостиной

остались только я, Фред, Оливия и Оливер.

– Где ты была? – спросил Фред. Я сразу поняла, что он имеет в виду.

– В библиотеке, – соврала я. Оливия отвела от меня грустный взгляд. – Мне показалось, что я где-то читала про метки.

– Мила… – тихо позвала подруга.

Оливер сжал руки в кулаки, смотря в окно. Я смотрела на них, не понимая, почему они

прячут от меня взгляды.

– Может, хватит врать?! – крикнул Фред. – Мы были в библиотеке, у мистера Логона, на

аллее. Как ты можешь нам врать? Я думал, ты нам друг…

– Фред, – позвала Оливия, попытавшись ухватить его за руку. Он вскочил с дивана.

Мне было очень больно от этих слов, будто сердце сдавили в ладони. Мне хотелось

кричать, хотелось во всем признаться. Я открыла рот, но не знала что сказать, бесцельно

шевелила губами, наблюдая, как он ходит по комнате туда-сюда. Фред обернулся.

– Ты Полукровка! – обвинил он. Я жалко смотрелась в его черных зрачках, расширившихся

от гнева.

– Нет, – мотала я головой. – Нет.

– Хватит! – крикнул он, ударив кулаком спинку кресла. Всё вокруг сотряслось.

Через секунду я уже была в коридоре по дороге в спальню, смахивала слезы с лица. Не в

силах что-то сказать, я сбежала.

– Фред, но зачем так жестоко? – послышался усталый голос Оливии.– Может, у неё есть

причины молчать.

– Я не думаю, что она Полукровка, я даже размышлять на эту тему не хочу, – сказал

Оливер.

Раздались громкие шаги, и тяжелая входная дверь хлопнула.

– Оливер, почему он так? – прошептала дрожащим голосом Оливия.

Было до боли обидно. Меня знобило, хотя в комнате было тепло. Мне не хотелось верить

в его слова, мне не хотелось верить, что мои друзья не доверяют мне, не хотелось верить, что я им вру. Я пыталась оправдать себя, хотя бы самой себе, но все попытки были

тщетны. Все мои размышления выматывали, да и до этого мои силы были на грани, и, когда я решила рассказать друзьям всю правду, бессовестно заснула, укутавшись с

головой в одеяло.

Мне снилась, что я стою на скале посреди бесконечного океана, вода темная, синяя, волны разбиваются об камень и пенятся. Сильный ветер. Скала, где я стояла, была узкой, и казалось, вот-вот я упаду и разобьюсь об камни. Я боялась шевельнуться, чтобы не

упасть с обрыва. По щекам бежали слезы. Я зажмурила глаза, пытаясь избавиться от

страха.

Я одна.

Боль, что я испытывала перед тем как заснуть, перебралась в сон, но эта боль была не

обиды, а одиночества. Я столько раз оставалась одна, брошенная, но я уже не смогу

выстроить стену безразличия, которая так преданно спасала меня раньше. Я не могу

убежать от боли, убедить себя, что мне никто не нужен. Я избаловала себя, я нуждалась в

Оливере, Оливии и даже в Фреде. Я верила, что он просто боится, и что стоит ему узнать