Хроники Моза (СИ)

- Да, прекрасное иногда бывает коварным, - согласился Май, вспомнив нимф и Деву Дождя. - Но надо бы поторопиться, туман всё гуще, к тому же темнеет. Как бы не сбиться с пути...

- Когда-то в Сольвейге было светло даже ночью от оперений жар-птиц, разгуливавших стаями вокруг дворца, - вздохнул Моз.

- А где же теперь эти чудесные птицы? Признаться, никогда о таких даже не слышал... - удивился Май.

- Хотел бы я знать, - развёл крыльями Моз. - М-да... Царь Кошмар не выносит яркого света.

Туман всё густел, вступая в сговор с сумерками. И вдруг их озарили птицы со светящимся разноцветным оперением.

Да-да, это были именно жар-птицы. Так вот куда мигрировали они из Сольвейга!

Птицы слетелись в круг и распушили хвосты, словно приглашая полюбоваться роскошным своим оперением.

- Они танцуют, Моз! Смотри! Танцующие птицы. Ты видел что-нибудь подобное в Долине Радуг?

- Смотреть на жар-птиц слишком долго опасно...

- Опасно? Ерунда! А музыка? Откуда здесь музыка?

- К стыду своему, Май-Милентий Кинли, я даже не знаю, как называется диковинный этот инструмент, похожий на там-там и саксофон одновременно.

- Как же они прекрасно танцуют, Моз! Так бы смотрел и смотрел бесконечно их восхитительный танец!

- Верю, Май-Милентий Кинли, но не забывай, мы здесь, чтобы освободить Амаранта. А отнюдь не для того, чтобы любоваться танцем жар-птиц.

- Они приведут нас к Амаранту!

- Или заманят в пустыню, - покачал головой Моз.

- Эге-гей! Амарант! - крикнул Май в туман.

Ответом ему было птичье пение, такое прекрасное, что с ним не могли сравниться даже трели соловьёв из Берёзовой рощи.

Будто бы капли дождя в сговоре с ветром пронеслись по поляне золотых колокольчиков.

- Как поют жар-птицы! - Май даже закрыл глаза от наслаждения.

- Клянусь моей бородой, - вскричал Моз, - это поющий ворон Амаранта. - А жар-птицы, да будет тебе известно, Май-Милентий Кинли, вообще не поют - довольно с них и того, что они так красивы.

- Это так... Если бы их пение было также великолепно, как и оперение, это было бы слишком... Но Амарант нам не ответил... Почему? Эге-гей! Амарант! Отзовись!

Ответил снова ворон Амаранта, и в этот раз трели звучали также восхитительно, но грустно, будто по колокольчикам пронёсся не просто дождь, а град, и теперь им трудно было поднять свои золотые цветочные головы.

- Если я хоть немного разбираюсь в музыке, то старина Амарант в беде.

- Амарант! Эге-гей! - в третий раз крикнул Май, и был услышан, наконец, не только вороном.

Из тумана вышла не то фея, не то птица. Изящный стан нимфы переходил вдруг в птичьи ноги с острыми когтями на пальцах, а на лице с огромными глазами не было ни носа, ни рта, а вместо них топорщился длиннющий птичий клюв.

- Кто вы? - спросил Май.

- Нет, это вы кто такие? - заклацала клювом полуфея-полуптица. - Зачем пожаловали к нам?

- Мы ищем чародея Амаранта, - не стал лукавить Май. - Но если верить Деве Дождя... а в том, что прекрасному можно всегда верить, теперь, признаться, я уверен не совсем... сначала нам предстоит встреча с Прекраснейшей.

- Вы уже встретились с ней, - сделала шутливый реверанс фея, не слишком красиво переставляя ноги с когтями.

- Вы хотите сказать, что вы Прекраснейшая и есть? - утратил на несколько взмахов крыльев мотылька природную деликатность Моз.

-Именно! - взмахнула рукой, как крылом, назвавшая себя Прекраснейшей.

- Но тогда вам, наверняка, известно, где томится в заточении Амарант, - не стал вступать в ненужные споры Май.

- Томится в заточении? - расхохоталась фея, похожая на птицу, а сходство это ещё больше усиливала её странная одежда из разноцветных перьев.

- Тише! Музыка смолкла, - всполошилась странная фея. - Жар-птицы, летите за мной!

И поспешила быстрее крылатых куда-то в туман.

Май ринулся было за ними, но, увязнув в песках, выбился из сил.

- Не спеши: я полечу за ними, а ты найдёшь нас по перьям... - бросил ему налету мудрый Моз. И, выдернув клювом пёрышко у себя из хвоста, ободряюще помахал Маю крылом.

Позже в своём непревзойдённом трактате Моз подробно опишет парадоксальность ситуации: в обличие ворона он смог поступить мудрее, чем мог бы поступить в обличие мудреца, из чего сделал весьма смелое предположение, что мудрец в обличие чёрного ворона мудрее мудреца в обличие мудреца. Однако Альбин принялся так горячо оспаривать это предположение, что, дабы сохранить давнюю дружбу с белым вороном, мудрец был вынужден исключить сей пункт из своей работы в ущерб науке.

А пока Май пробирался по пескам сквозь туман, и стрелками-указателями ему служили чёрные перья друга. Кое-где на пути попадались и пёрышки жар-птиц всех цветов и оттенков кроме чёрного и белого.

А таинственные звуки снова складывались в приятную, хотя и однообразную мелодию.

- Ха! Всего лишь музыка! Прекраснейшая любит музыку, как и подобает Прекраснейшей! - открытие придало Маю уверенности и беззаботности. Теперь он знал, с чем, а вернее, с кем предстоит ему иметь дело. И всё же чем же она так безоговорочно хороша, что заслуживает эпитет "прекраснейшая"?

С каждым шагом становилось всё интереснее и интереснее, и с каждым шагом разгадка была всё ближе.