Хроники Нарнии Том 1

 — Тихо! Ваши величества! Господа! — сказал король Лун. — Неужели вы все так несерьезны, что не можете должным образом слушать выходки этого шута? Сядьте на место, Корин, а то мне придется удалить вас из-за стола! А вас, ваше высочество, я снова прошу внимательно выслушать наши условия.

 — И слушать не желаю условий от варваров и колдунов! — заявил Рабадаш. — Вы не смеете коснуться даже волоска на моей голове. За каждый удар, что падет мне на голову, вы заплатите океанами крови нарнианцев и арченландцев. Ужасна месть тисрока! Только посмейте убить меня — и на северные страны обрушатся потоки огня, а самих вас ждут такие пытки, что повесть о них будет устрашать мир и тысячи лет спустя. Берегитесь! Берегитесь! Удары Таша падут на вас с небес!

 — Ну, по дороге они зацепятся за крюк! — фыркнул Корин.

 — Стыдись, Корин! — сказал ему король Лун. — Неблагородно высмеивать человека, если только он не сильнее тебя — тогда можешь насмехаться сколько душе угодно.

 — Какой же вы глупец, Рабадаш! — вздохнула королева Люси.

 Тут Кор сильно удивился. Почему-то вдруг все сидящие за столом встали, и наступила мертвая тишина. Конечно, он и сам встал, как все, и тогда понял причину: среди них, незаметно для всех, появился Аслан. Он прошел мимо Рабадаша к столу, и принц отскочил в испуге, увидев огромного Льва.

 — Рабадаш! — сказал Аслан. — Слушай внимательно. Твой рок близок, но ты еще можешь избежать его. Откажись от своей гордыни — ибо чем тебе сейчас гордиться? Забудь свой гнев — потому что никто не сделает тебе ничего дурного. Прими милосердное предложение этих великодушных королей!

 Тогда Рабадаш закатил глаза, широко, как акула, растянул рот в жуткой ухмылке и принялся двигать ушами вверх и вниз, вверх и вниз... Кстати, этому может научиться любой, если приложит должное старание. В Калормене это всегда производило немедленное и очень сильное действие. Когда Рабадаш начинал корчить такие гримасы, самые отважные падали наземь, а с особо нервными случались даже обмороки. Но чего не понимал при этом Рабадаш — так это того, что стоит ему сказать слово — и любого из них сварят заживо в кипятке. В Арченланде же эти гримасы никого не испугали — кроме Люси, которая решила, что Рабадаш повредился в уме.

 — Демон! Демон! Демон! — визгливо орал принц. — Я узнал тебя! Это ты — омерзительный нарнианский дьявол! Ты враг богов! Так узнай же, ужасный призрак, с кем имеешь дело! Я — потомок Таша, неодолимого и неумолимого! Да пребудет на тебе проклятие Таша! На тебя обрушится молния в виде скорпиона! Горы Нарнии будут стерты в порошок! Реки Нарнии...

 — Остерегись, Рабадаш! — промолвил Аслан. — Твой рок совсем близок. Он вот-вот откроет дверь. Он взялся за щеколду...

 — Пусть рухнет небо! — вопил Рабадаш. — Разверзнется земля! И пусть весь мир погибнет в крови и огне! Знайте, я не успокоюсь, пока не приволоку в свой дворец за волосы эту королеву дикарей, эту дочь гнусных псов, эту...

 — Час пробил! — возвестил Аслан.

 И, к крайнему своему ужасу, Рабадаш увидел и услышал, как все уставились на него и принялись безудержно хохотать.

 Удержаться было невозможно. В тот самый миг, когда Аслан сказал: “Час пробил”, Рабадаш опять задвигал ушами, и они начали медленно изменяться: вытянулись в длину, кончики их заострились, а вскоре уши покрылись серой шерстью.

 И пока все дивились и спрашивали себя, где они раньше видели такие уши, начало изменяться и лицо Рабадаша. Оно удлинилось, стало толще сверху, глаза увеличились и выпучились, нос как бы утонул в лице (точнее, нос раздался так, что поглотил все лицо), которое тоже стало стремительно зарастать серой шерстью.

 Тем временем странные изменения продолжались. Руки удлинялись и опускались вниз, пока он не коснулся ладонями пола, только это уже были не ладони, а копыта. И вот он уже стоит на четвереньках, одежда исчезла. Тот, кто был только что Рабадашем, превратился в обыкновенного осла. Самое ужасное было то, что, утратив человеческое обличье, дара речи он не потерял. Поэтому, осознав, какая с ним стряслась перемена, от отчаяния завизжал:

 — Нет, нет! Только не это! Только не в осла! Хотя бы в лошадь, даже в лошадь... ддда-жжже лллошаааааа... иаааа... иааа...

 Слова захлебнулись в отчаянном ослином вопле.

 — Теперь выслушай меня, Рабадаш, — сказал Аслан. — Правосудие неотделимо от милосердия. Ты не навсегда стал ослом.

 При этих словах, разумеется, осел замолчал и наклонил вперед уши — и выглядело это так потешно, что последовал новый взрыв хохота. Присутствующие изо всех сил старались не смеяться, но у них ничего не получалось.

 — Сейчас ты взывал к Ташу. — продолжал Аслан. — Что ж, именно в храме Таша ты обретешь исцеление. В Великий Осенний Праздник этого года тебе надлежит предстать пред алтарем Таша в Ташбаане, и там, на глазах у всего Ташбаана, ослиное обличье спадет с тебя, и все узнают в тебе принца Рабадаша. Но помни: пока ты жив, тебе нельзя будет отдаляться от этого храма дальше, чем на десять миль. Иначе сразу снова станешь таким же, как сейчас. И уж тогда тебе больше вовсе не обрести человеческий облик.