Хроники Навь-Города

- Кажется… — протянул Фомин. Вот она, теория относительности в действии. Для Панина — незначительный эпизод. Для него те сорок три дня, проведенные на борту «Королева», были днями, изменившими если не мир, то меч. День ото дня теряющие невозмутимость и высокомерие небесы сначала с плохо скрываемым презрением, потом с любопытством, а потом с отчаянной надеждой смотрели, как он усмирял разгневанный чужим вмешательством межзвездник. С тех пор вряд ли кто осмелится войти незваным на борт «Королева». Фомин подозревал, что и званым никто не войдет, разве что уж слишком долго упрашивать будут. С орбиты он привез новый договор (небесы обязались строго соблюдать экстерриториальность «Королева» и готовы были снабжать катер расходными материалами в обмен на представительство их перед народами Земли) — и пару сабель, откованных металлургами Седьмого Поселения. Можно было бы заставить их дать средства на переоборудование самого межзвездника, но никто в Крепости не пылал желанием совершить новый полет — ни к Маленькому Муку, ни даже к тау Кита. А в одиночку туда не полетишь. Вот вырастет новое поколение, младое, незнакомое…

- В наличии свободного серебра осталось унций… — Панин раскрыл толстую амбарную книгу (сделанную наверняка своими руками), — осталось двести сорок две унции. Тройской.

Каждый сам строил личный, на одного, мостик из прошлого в мир Преображения, иногда потаенный, иногда нарочно выставляемый на обозрение. Ему вот помогли книжки про доброго космонавта, ставшего средневековым рыцарем, Панину — латинский язык, энтузиастом которого он был еще до Полета. Отсюда и пристрастие к унциям.

- Небогато, — протянул Фомин.

- Биметаллическая система, — ответил эконом. — Золото и медь. Серебро — металл скорее священный, нежели торговый, из рук в руки переходит мало. Нужно снаряжать экспедицию в Алийские горы, рудник свой ставить, я уже говорил Командору…

Фомину экспедицию снаряжать было некогда. Это скорее в перспективный план на следующую семилетку — и то приоритетом «гамма». Другое важно: оказывается, Норейка давно сообразил использовать серебряный экран. Сообразил — и молчит. Впрочем, почему молчит? Он зашел в Главную библиотеку, пролистал Анналы. Вот — «с целью исключения влияния побочных эффектов генетическая лаборатория нуждается в экранировании». Поскольку генетические исследования проходили приоритетом «альфа» — Крепость отчаянно хотела проникнуть в тайны магических способностей, — экранирование было решено осуществить в кратчайшие сроки, на что и было отпущено серебро.

Что ж, генетические исследования — это вам не сабельками махать, доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин. Будущее принадлежит, хочется верить, не мускулистым тупицам, а мускулистым интеллектуалам.

Он зашел к Картье.

- Полагаю, следует усилить караулы. И вооружить огнестрельным оружием.

- Это можно, — покладисто согласился начальник стражи. — У нас и учения планировались, чтобы не забывать, с какого конца аркебуза стреляет. Скажи только, доблестный рыцарь, в кого стрелять, выяснил?

- Выясняю, — коротко ответил Фомин.

- Я так и думал.

В ответ Фомин церемонно поклонился. Картье считает, что на него спихнули решение проблемы. Силовое решение — усилить караулы и раздать аркебузы. Стоило ради этого быть специалистом по магии? Достаточно и обыкновенного Начальника Стражи.

Служка провел Фомина в отдельный кабинетик, где доктор не врачевал, а думал. Так, во всяком случае, следовало из названия — «думный кабинет».

Норейка отсутствовал, велели подождать.

Он подождал, осматриваясь. Тесный кабинетик-то. Может, тоже экранированный? Стены в гобеленах, а что под ними? Окошки не стеклом забраны — витраж. Москва одна тысяча девятьсот восьмидесятого года с высоты птичьего полета. В этом году отец Норейки стал олимпиоником. А спустя сорок четыре года олимпиоником стал Норейка. Наследственность.

- Простите, задержался. — Доктор не вошел — влетел. В биозащитном костюме.

- Как наш больной? — осведомился Фомин. У врачей приличнее не спрашивать, а осведомляться.

- Состояние кадета Дор-Си без перемен, — ответил доктор, но видно было — оптимизма он не испытывает.

- Я тут велосипед изобретал, и выяснил, что шел по протоптанному пути, — перешел к делу Фомин.

- По накатанному.

- Ну да, по накатанному. Насчет серебряной камеры появилась у меня идея.

- Насчет серебряной камеры? — переспросил Норейка. Тоже устал. «Все мы устали, за исключением, пожалуй, кадета Туун-Бо».

- Уж не знаю почему, но считается, что серебро экранирует магические воздействия всякого рода.

- Есть несколько гипотез, — медленно проговорил доктор.

- Да, но меня интересует чисто практическое применение. Решил я сделать в замке серебряную комнату. Чтобы никакие существа измерения Зет — и прочих измерений тоже — не могли в нее без нашего ведома проникнуть. И узнал, что комната такая уже существует.

- Я, кажется, докладывал об этом на Совете…

- Да, но я в то время был в отлучке.

- Помню, помню… Дело тогда у вас серьезное было, на «Королеве»…