Хроники Навь-Города

Но пока дышалось вполне свободно, и он лежал в полудрёме, стараясь восполнить истраченную энергию. А ушло её, энергии, немерено. Может, много, может, мало.

Опыт, подмена истины, показал, что много, потому что Фомин всё-таки уснул. Уснул и проспал двенадцать склянок. Вроде бы и немного, но когда проснулся и посмотрел в иллюминатор, Луна оказалась больше Земли.

8

Заметно больше.

Скоро прибудем на место. Раз так, то хватит числить себя в пассажирах, давай занимайся делом.

Каким?

Дипломатическим, вот каким.

Да ведь он и до того вёл себя самым подобающим образом — на мозоли не наступал, пил в очередь аквавит, даже давеча в Пространство вышел. Честно сказать, думал, что паладин Ортенборг его нарочно вывел, сообщить что-нибудь этакое… сугубо конфиденциальное, но отчего-то оробел. Узрел что-то на обшивке каравеллы или просто…

Размышления свои Фомин не считал зряшными — он же не сидел в позе мыслителя, а совершал полагающийся утренний туалет.

В зеркало посмотрел на себя. Выглядел он вполне достойно — и аквавит у навьгородцев высшей очистки, и хрусталин настоян на селезёнке панцирника. Теперь ещё Красного Корня кружок…

Подумав, он оставил эту мысль. Нечего баловать организм, пусть сам старается.

Освежённый и сном, и ионным душем, он пошёл бодрым шагом в кают-компанию. Дипломатический завтрак.

Завтрак получился на двоих — он да хранитель Туглон. Никак ему не выпадает с магистром Хаммелем пообщаться. Если у вас сто раз не выпадает решка, значит, вы умерли. Или вам просто подсунули фальшивую монету.

Будем надеяться, что Хаммель жив и здоров. Какой ни есть, а друг. Нужен нам такой друг: навьгородский стоит двух!

Рында ударила так, что отозвалось каждым зубом — пронзительно, до ломоты.

Он вопросительно посмотрел на хранителя Туглона. Тот не торопясь промокнул губы салфеткой, потом встал. Вытащил из стены переговорную трубку.

— Чёрная Стая, — сказал он Фомину через несколько мгновений.

Фомин невольно посмотрел в иллюминатор, будто надеялся что-то увидеть. Чёрная Стая потому и зовётся Чёрной, что глазом её не увидишь, разве что звезду какую заслонит.

Или подлетит совсем близко.

Ку-локаторы, те видят.

Значит, у навьгородцев есть Ку-локаторы.

Кто его знает, что у них есть. Может, и вовсе какой-нибудь Полуночный Кристалл, предупреждающий об опасности методом, бортинженеру непонятным.

Рында била безостановочно.

А в иллюминаторе виден был метеорный дождь. То одна звёздочка сорвётся с неба и прочертит тоненькую линию, прежде чем погаснет навеки, то другая, то пять разом. Летят из квадранта Кассиопеи. Не метеоры, а Чёрная Стая горит синим огнём. Вот они какие, навьгородцы. Владеют Ку-пушками, простые-то противометеоритные Чёрную Стаю не берут. Владеют, а на каждом углу не кричат, на парадах не выставляют. А была бы картина — Ку-пушка на повозке, влекомой турами, ползёт по Постоянному Тракту навьгородцев. Население ликует, атташе соседних герцогств, потрясённые виденным, посылают депеши своим патронам, предостерегая тех от действий поспешных и неразумных в связи с открывшимися обстоятельствами, а именно: наличием у вероятного друга средств дистанционного уничтожения.

Но Чёрная Стая — не глупые каменные метеориты. Почувствовав неладное, они отпрянули, отлетели подальше. Дождь бледно-зелёных чёрточек иссяк, умолкла и рында. В тишине слышно было, как падают на пол капли амброзии из опрокинувшегося бокала. Вот только кто его опрокинул?

По тому как засуетился стюард, получалось — он. Человек мирный, испугался, неловко поставил бокал, вот и случился конфуз.

Гар-Ра вытащил из кармашка серую тряпочку и накрыл пятно на ковре. Очень удобно, тряпочка-то — колония грибов: и высушат, и вычистят ковёр мигом, а сама тряпочка немножко подрастёт. Потом, со временем, по мере службы, дорастёт до критической площади и разделится надвое. Был один вечный пылесос, станет два. Вот почему в Навь-Городе и на каравелле такая чистота, сапоги, раз начищенные, остаются блестящими, пока кто-нибудь не наступит на ногу. Ну а кто осмелится наступить на ногу рыцарю? И потому вакса расходовалась сверхэкономно, что давало посольству выгоду необычайную.

Пустыми, легковесными мыслями Фомин на всякий случай прикрывал мысли тревожные. Навь-Город оказывался много более могучим, чем казалось. А почему казалось? Потому, что сидели они, навьгородцы, в своих подземельях и никого не трогали, ни во что не вмешивались, мышцами не похвалялись, оружием не бряцали. А у нас наверху ведь как? Если никого не трогаешь, значит, слаб и нездоров, жди незваных гостей с мечами и катапультами. Похоже, верна теория Нарейки о многоуровневой структуре постпотопного человечества. Одни живут в Тёмных Веках, другие вовсе скатились к палеолиту, но третьи, третьи ушли далеко настолько, что потеряли интерес к делам остальных…