Хроники Навь-Города

Он приготовился ждать, всё же триста ступеней, а Учитель не молод, но звук шагов вдруг стих, чтобы спустя несколько мгновений возобновиться, но уже рядом. Совсем рядом, в полувитке.

— Любезный Луу-Кин, вы скучаете?

— Я… Мне было очень интересно здесь, наверху. Хорошо думается.

— Тогда давайте поднимемся ещё немного.

Они поднялись теперь уже под самую крышу.

— Проходите, проходите в кабинет. Хоть и высоко, зато никто по пустякам не беспокоит… — Маг смотрел на Луу приветливо, но Луу-Кину захотелось поскорее спуститься вниз. Наверное, боязнь высоты. Голова не кружилась, но всё-таки было не по себе. Уж больно здесь, в кабинете, широкие окна. Втрое против тех, что витком ниже. Словно что-то подталкивает к ним, шепчет: «Шагни, шагни!»

— Да… очень удобно, — протянул он, стараясь пересилить дурноту.

— Вы устали? Понимаю. Тяжёлый путь, волнения, да ещё пост. Откушайте, прошу вас. — Бец-Ал-Ел достал из настенного шкафчика тарелку и кувшин. Ветчина, хлеб и сидр.

— Но пост…

— Пост там, внизу. Вам, любезный Луу-Кин, нужно восстановить силы, я надеюсь на вас, на вашу помощь.

— Если так, то конечно…

Луу надкусил ветчину. Свежая. И хлеб — ещё тёплый, пахучий.

— Как прошло путешествие? Я, право, опасался за вас: окрестности Замка ныне небезопасны.

— Да, Учитель. Удача, что мне встретился рыцарь Дома Кор, который позволил идти вместе с ним. Счастливый случай. Иначе… — Луу поёжился.

— Случаи, особенно счастливые, любят, когда о них заботятся, — туманно ответил Бец-Ал-Ел. — Но мутов действительно собралось много. Слишком много для этих мест.

— Будто жужелицы на мёд слетелись, со всех ближних земель.

— Мёдом у нас не пахнет.

— Чем-то, стало быть, пахнет.

— Чем угодно, но не мёдом. — Бец-Ал-Ел в раздумье шагал от окна к окну. — Да и зачем мутам мёд? Муты любят плоть. Плоть и кровь.

— Значит, пахнет кровью, — заключил Луу.

— Здесь люди, там муты. Сверху Небесы, внизу Навь. Четыре Силы. Каждая сильна по-своему и на своём месте. Сложилось равновесие. Мир держится на нём много поколений. Но если появится пятая сила, как знать, не накренится ли наш мир, не переломится ли?

— Откуда ж ей взяться, пятой силе, Учитель? В мире живых ей места нет.

— В мире живых… Да, ты прав, любезный Луу-Кин. Я вижу, ты насытился. — Бец-Ал-Ел переменил тему. — Тогда я бы хотел посмотреть твою находку.

— Я принёс то, о чём вы говорили, Учитель. — Луу отодвинул тарелку, поставил на стол короб. — Вернее, я надеюсь, что это именно то.

Он откинул крышку, запустил обе руки внутрь.

— Пещеру почти завалило, пришлось разбирать лаз, оттого-то я и припозднился. Вот. — Он вытащил свёрток и вопросительно посмотрел на Бец-Ал-Ела. — Оно?

Маг не торопился. Сначала долго смотрел на свёрток, потом медленно начал разворачивать тяжёлую ткань. Тускло блеснула волнистая поверхность.

— Да, это именно оно. Яйцо. — Бец-Ал-Ел взял предмет в руки, поднёс к уху.

— Что-нибудь слышите, Учитель?

— Слышу? Нет, любезный Луу-Кин. Оно молчит.

— Вот и я — и слушал, и вертел — ничего. А уж как боялся, как боялся!

— Чего?

— Да разбить. Дорога-то дальняя. То споткнёшься, то уронят.

— Разбить? Если его сбросить с башни, оно останется невредимым. Если его положить на наковальню и бить молотом, ни трещинки, ни царапинки на нём не появится. Нет, любезный Луу-Кин, эту скорлупу запросто не разобьёшь.

— А чьё… Чьё это яйцо, Учитель?

Бец-Ал-Ел покачал головой.

— Боюсь, ничьё. В том-то и беда. Поди сыщи теперь для него наседку… — Он убрал яйцо в тяжёлый кованый сундук, что стоял у стены. — Ладно. Прознает — прилетит. Его теперь издалека видно, яичко-то. А не прилетит, что ж… Подкладывают под курицу утиные яйца, так и мы натуру обманем. Постараемся. Устроим самогрейное гнёздышко.

Луу не стал расспрашивать дальше. Не хочет Бец-Ал-Ел говорить — значит и не нужно ему, Луу-Кину, знать. Или, напротив, нужно своим умом дойти до сути. До чего дошёл сам — то твоё, не отнимешь. Не золото.

Он посмотрел в окно. Оно манило к себе пуще прежнего, потому-то он и не отводил глаз. Боролся. Не уступал слабости. Как знать, может, придётся и в горы подниматься, по кручам карабкаться, что тогда? Поначалу в пещерах Ра-Амонских тоже жутко было, казалось — завалят, не выпустят, а сдюжил.

В полуденном окне вдали, за Топью, углядел он дымок. Горит что-то. Время не сухое, чему ж гореть? Он посмотрел в окно рассветное. Опять дым, тоже вдали, в дне пути. И в полуночном окне дым, и в закатном.

— Учитель, посмотрите!

Бец-Ал-Ел проследил за взглядом Луу-Кина.

— Сигнальные дымы, — сказал он таким тоном, каким говорят «у соседки подгорел пирог».

— Кто-то напал?

— Муты.

— Со всех сторон разом? Такого прежде никогда не было.

— Совершенно верно, любезный Луу-Кин. Не было. Что-то происходит. Что-то пытается нарушить равновесие.

— Но почему стража ничего не делает? Не видит?

— Не у всех такое зоркое зрение, как у вас, любезный Луу-Кин. Да и остальные башни на десять локтей ниже моей. Но стража, разумеется, знает. Вестники прилетели склянку назад.

— И ничего не делается?