Хроники некромантских будней (СИ)

— Я первый, — Ниал нарушает застоявшуюся тишину хриплым от долгого молчания голосом. — И если бы не я, всех этих загубленных душ и сломленных судеб не было.

Длинный взгляд из-под капюшона в изучающей задумчивости скользнул по юноше. Взрослый молодой полуангельский мужчина — но в глубине души он действительно был травмированным ребёнком. Неудивительно, впрочем, ведь в том месте, откуда Анастасия забрала их всех, не было ни заботы, ни сострадания. Дети были предоставлены сами себе, и от своих воспитателей, а лучше сказать надзирателей, они получали только презрение и напоминание о том, какие они все разочарования.

Белкет горько хмыкнул, прикрыв глаза: он понимал Ниала даже лучше, чем ему хотелось бы. Прежде чем появилась Мириам, он был один. Одинокий запертый ребёнок, чьим преступление являлось само его рождение. А потом… А потом ангелы не брезговали напоминать, что именно с него всё началось, и Ниал не был ни слепым, ни глухим, ни глупым для того, чтобы не замечать и не понимать, через какие страдания проходят его невольные братья и сёстры. Он ведь и сам жил также.

И тогда вина начала пожирать юное сердце, и чтобы хоть немного уменьшить её, Ниал решил закрыться и отдалиться от других. Ведь если бы не он, ангелы не ставили бы такой жестокий эксперимент.

— Это не твоя вина, — холодные пальцы в жесте поддержки крепче сжали юношеское плечо. — Поверь моему опыту, парень. Рано или поздно им бы всё равно пришла в голову эта идея, и тогда первый ребёнок, подобный вам всем, родился бы не от большой любви, а из хладнокровного расчёта. И он был бы ещё более несчастен, чем ты, — глаза Ниала чуть округлились от удивления, и он вопросительно наклонил голову, глядя на Белкета.

История, которую ангелы хотели бы забыть — таких историй много, на самом деле. Белкет знает на собственном опыте, каково быть одной из таких историй. Теперь, помимо него, такой историей стал Галаэль, сияющий сын Эльрата с сердцем сына Илата — Ниал похож на него даже больше, чем думает. Если думает об этом вообще.

Белкет помнил своего собрата. Он до сих пор помнил многих, и ушедших безвозвратно, и ещё живых, и даже тех, кого пытались вернуть. Они не были близко знакомы, но Белкет помнил, что Галаэля любили многие и считали примером для подражания. Он служил под началом самого Михаэля, был доблестным ветераном Войн Древних, блистательный, сиятельный ангел, несущий свет.

Он был одним из тех, кто спустился в новообразованную Священную Империю и остался среди людей, наставляя их на путь праведный. Блестящий оратор, прекрасный ликом и могучий статью — он не мог не вызывать восхищение и трепет в хрупких детях Илата. Но и они прочно поселились в его сердце, и Галаэль узрел свой долг в защите и заботе о них. И таковой стала его судьба.

Элеонора была жрицей Света. Набожная, чистая, светлая, верная Эльрату всей душой — идеал послушницы, верующей женщины Священной Империи. Она искренне верила в Свет и Святость, и постулаты церкви были для неё неоспоримы. Ангелы тем более были недосягаемыми идеалами, наместниками божества на грешной земле. Они же, люди, едва ли были достойный смотреть на прекрасных детей Эльрата и поднимать склонённые в покорности головы, когда они были рядом. И это тоже стало судьбой.

Удивительны дороги Асхи, сплетающие друг с другом судьбы. Нетрудно было бы предугадать восторг, восхищение и любовь, которыми полнилось трепетное сердце Элеоноры по отношению к прекрасному Галаэлю. Но то, что в сердце ангела взойдёт росток искренней любви к смертной женщине, предвидеть не мог никто. Но именно так всё и случилось, и Галаэль сделал шаг, протягивая Элеоноре руку.

Несмело, затаив дыхание, до последнего не веря своему счастью, она касалась тёплой мягкой кожи. Обнимала возлюбленного и целовала, тонкими ладонями оглаживая его лицо и перебирая золотые волосы. Сердце в груди Галаэля трепетало, и он был готов отдать всё этой хрупкой изящной женщине; и он нежно и аккуратно прижимал её к себе, не желая отпускать. И казалось, сам Эльрат соединил их души, презрев тела и запретность вспыхнувших чувств.

Ангелы — совершенные высшие создания. Даже друг с другом они редко когда заключают союзы. Что уже и говорить о связи со смертными, порочными и низшими по самой своей природе. Их разумы слабы, их воля неверна, любая связь с ними, кроме священного наставления и бдения, неизменно приведёт к падению и осквернению. Эльрат не одобряет подобное; Эльрат говорит, что полюбить смертного ангел не может, ведь жизнь его — всего лишь искра. Может лишь возжелать, но похоть есть порождение тьмы, и поддавшийся ей одновременно поддаётся и тьме — так говорит Эльрат.

Наверно. Ведь ангелы уже много столетий не слышат его голос.