Хроники незабытых дней

Не давая себе уснуть, Виктор развлекал нас разговорами. Оказалось, что литература по Нигерии, которую я штудировал в Москве, мягко говоря, слабо отражала действительность. Несмотря на жёсткий военный режим в стране то тлеют, то разгораются этнические и конфессиональные конфликты. Формально власть в штатах принадлежит губернаторам, но в реальности народ по традиции подчиняется племенным вождям, называемым «оба». У некоторых родоплеменных групп существуют даже два, а порой и три «обы» – гражданский, религиозный и военный. Всего в стране зарегистрировано более двухсот племен. Крупнейшие из них, в основном хауса и фульбе, исповедуют ислам, йоруба и игбо – чаще христиане. Серьёзная резня между ними может возникнуть в любой момент. В последние годы подобное случалось не раз.

Город Ифе расположен на территории компактного проживания йоруба и носит имя одной из этнических групп народа. К сожалению две недели назад умер один из трёх «оба» племени. Поскольку покойник прославился как честный и справедливый вождь, традиции требовали похоронить с ним как можно больше народа, чтобы церемония прошла, как говорится, не хуже, чем у людей. По этому случаю немногочисленная европейская колония, работавшая в университете, побросав манатки, с чадами и домочадцами устремилась в Лагос, под крыши своих посольств. И правильно сделали, так как кроме нескольких жён с вождём похоронили ещё человек сорок, первых попавших под руку. Сейчас в университете объявлены каникулы, но некоторые преподаватели уже возвращаются обратно, тем более, что торжества по случаю похорон завершились, а грядущее событие – Всеафриканская книжная ярмарка обещает несколько разнообразить провинциальную жизнь города.

Выслушав эту печальную историю, Дима, привыкший к покою европейских столиц, загрустил, да и мне стало не по себе, вдруг ещё один «оба» отдаст Богу душу? Страсти-мордасти, о которых рассказывал Виктор, как-то не вязались с великолепным пейзажем цветущей саванны. По обеим сторонам дороги шли возделанные поля, посадки риса, плантации маниока и батата, изредка встречались отдельные купы деревьев, преобладали все оттенки зелёного, особенно радовавшие глаз после постылой московской зимы. Порой вдалеке мелькали деревушки, состоявшие из круглых глинобитных домов с коническими крышами, а вдоль дороги цепочкой двигались крестьяне. Впереди как правило шли мужчины, за ними стайкой следовали женщины, почти все с детьми. Малыши были крест-накрест привязаны к спинам, некоторые лихо сидели на крутых бёдрах мамаш. При этом все женщины несли на головах связки хвороста или тяжёлые корзины с продуктами. Негроидная раса всегда отличалась великолепными образцами человеческого тела. Бросались в глаза прекрасно развитая, рельефная мускулатура молодых мужчин и пропорциональное сложение женщин. Восхищала особая пластика их движений.

Виктор, проживший в Нигерии пять лет, с восторгом отзывался о музыкальных способностях африканцев, лёгкостью, с которой они обучаются иностранным языкам и переносят тяжёлые физические нагрузки. По его словам, единственно чего не хватает нигерийцам – это усидчивости.

Пробегающая за окном саванна меня не интересовала. Хотелось увидеть настоящий экваториальный лес, в котором под руководством пятнадцатилетнего капитана блуждали жюль-верновские герои. – Леса пойдут после Ибадана – успокаивал Виктор.

Умиротворяющую буколику пейзажа, портили исковерканные автомобили, валявшиеся в кювете через каждые полкилометра. Их мятые, ржавые кузова, с торчащими в небо дисками колёс, наводили на мысль о только-что прошедших боях. Оборотная сторона нефтедолларового бума последних лет. Судя по всему, молодая умственно неокрепшая буржуазия, нарождающийся средний класс и племенные вожди, недавно пересевшие с мотороллеров и мопедов в современные автомобили, только осваивали новые скорости. Позднее, лет через пятнадцать-двадцать мы наблюдали подобную картину у себя, в России.

Ибадан проскочили быстро. Трущобы окраин сменились коттеджами, окружёнными лужайками с аккуратно подстриженной травой. За ажурными металлическими решётками росли веерные пальмы.

Центр города застроен зданиями типичной англо-колониальной архитектуры начала прошлого века.

Сразу за городом появились отдельные крупные деревья неизвестных мне пород и, наконец, мы въехали в обещанный тропический лес. Громадные стволы, иные прямые как колонны, другие корявые и причудливо изогнутые, застыли в смертельной схватке с оплетающими их толстыми лианами. Серая, влажная лента шоссе, уходила под сумрачный свод листвы, смыкающийся где-то высоко над нами. Не зная почему, но именно эта часть дороги, запечатлелась в подкорке сознания и всё чаще всплывает в памяти.