Хроники Нового света. Начало метаморфоз. Акт 2

– А что, если это я? Ты не думал об этом? Вчера, ковыряясь в мозгах Керига, я понял: вот он, я настоящий. Зверь, которым должен быть. Ты всё пытаешься меня переделать, но мы уже знаем исход. Как только мне исполнится восемнадцать, я поеду в тюрьму. Меня даже в четырнадцать хотели упечь туда, но не прокатило! Поэтому не трать моё время зря… Я хочу обратно в камеру…

– Туда пока нельзя, это место преступления, – проговорил Йен, разведя руками. – Марко больше с нами нет, и я прошу вас, расскажите, что вы чувствовали. Если не поделитесь с мной, я не смогу смягчить наказание.

Речи психиатра заставили Майлза рассмеяться:

– Ах-ахаха! Реально? Чё, правда хочешь помочь? Чем интересно? У тебя есть охуительная идея пропихнуть меня, как психа? Как того, кто якобы не отвечает за свои действия? Пиздатая мысль!

– Господин Блэк, прошу, не выражайтесь.

– Не тебе мне приказывать! – прокричал Конь, обрушив мощь кулаков на стол.

Охранник, стоявший позади, тотчас напрягся, но Йен остановил его отмашкой.

– Он не опасен, не бойтесь за меня.

– О, ему стоило бы, Фредди. Ой, как стоило бы! Знаешь, какие три типа людей я ненавижу? От которых меня воротит так, что кровью блевать охота…

Психиатр облокотился на кресло и как ни в чём не бывало улыбнулся:

– Нет, не знаю. Вы никогда не рассказывали.

– Хорошо… Тогда слушай внимательно, надутый ты упырь. Первый тип – это ублюдки, которые думают, что они умнее всех. Выше всех… Таким был мой отец, и где он теперь? В могиле с обожжённым ебалом! Второй тип – это твари, которые считают гомо сапиенс высшей ступенью эволюции. Блядь, даже смешно! Ты никогда не замечал одну странность? Большинство животных рожают вполне себе жизнеспособных отпрысков. Они могут ходить, сами принимают решения и, можно сказать, готовы к миру, такому, какой он есть… А что человек? Младенец – это, сука, самое беспомощное говно на свете! Он вообще нихуя не может! Тогда скажи мне, Фредди, в каком месте человек – высшая ступень эволюции?

– Ладно, хорошо… Я понял вас, Майлз. Поведайте тогда, какой третий тип людей вас раздражает?

– Третий? Хм… Психиатры. Я, сука, ненавижу психиатров. Самая обоссанная в мире профессия! Вы делаете вид, что всем помогаете. Печётесь о всеобщем душевном состоянии, но на самом же деле вам похуй! На всех! Вся ваша задача состоит в том, чтобы взять пациента на приём, высосать из него максимум профита и навесить заумный ярлык, так, чтобы звучало поэффектнее! А потом всё… дальше насрать, что с ним будет. При этом вы не допускаете и малейшей мысли, что можете быть не правы. Что мир устроен как-то иначе… Зачем? Можно просто назвать всех больными и выкинуть их подальше. В то место, где потемнее…

– Мне ясна ваша точка зрения, Майлз, но…

– Я не закончил, – голос отцеубийцы прогремел, словно землетрясение. – Знаешь, в чём ирония? Ты объединяешь в себе все три типа ублюдков. Ты считаешь себя умнее других, у тебя на столе лежит книга «Человек конструкт бытия» и ты, блядь, психиатр. Если когда-нибудь мне представится возможность…

Блэк зловеще придвинулся к столу.

– Я сделаю с твоей башкой то же самое, что я сделал с башкой Керига. Поэтому почаще оглядывайся и спи с включённым светом.

На следующий день под впечатлением от столь угрожающего диалога Йен заявил о полной вменяемости Блэка. Ему дали десять лет в тюрьме штата Вайоминг по факту наступления совершеннолетняя. Личные вещи переехали вместе с хозяином, и цикл запустился по новой; только не в пример колонии, соседями Майлза теперь были взрослые преступники, видевшие в нём молоденькую добычу для сексуальных утех.

Получилось ли у них? Скажем так, старина Уоррен львиную долю отсидки провёл в карцере. Он изуродовал пятую часть всех отматывавших срок врагов правопорядка и закрепил за собой прозвище «Термополисовский отцеубийца». На пятом году ни один зэк не осмеливался подойти к нему. Спортзал, в котором яростный буян и мастер запугивания психиатров усиленно тренировался, синхронно пустел каждый раз, когда он переступал порог. За исключением неопрятной бороды и вечно грязных косм нефтяных волос, переродившихся из гладкой лысины (правила каждого уважающего себя исправительного заведения), Конь практически построил знакомый мне образ красавца чёрного костюма. Без шуток – возраст шёл ему на пользу.