Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

- Да, купец, - Гэрхо критически оглядел грушу, снял с неё соринку и надкусил с другого бока. - Торгует он вроде лекарствами, порошками всякими и настойками...

- Тогда понятно, почему он не приглянулся Савии, - Уна вздохнула, поднялась и плотнее сдвинула шторы - чтобы полумрак в комнате почти превратился во мрак. Избыток света в Дорелии утомлял её. Да что там, он утомлял её всё лето; настало время с ним распрощаться. - Вот продавай он шёлк, жемчуг или хотя бы кожу...

Или чернила, или особенный - тёмно-жёлтый, пахучий - миншийский воск для свечей. Это пригодилось бы ей для занятий. А так... Выходит, у миншийца всего-навсего торговые предложения? Скучно.

И странно. Стоило ли ради этого плыть в Ти'арг, а потом ещё и устремляться в его северное захолустье? Неужели на родине купца так преследовали неудачи, что он решил: попытать счастья чем дальше, тем лучше?

Миншийский купец... Воображение в несколько штрихов нарисовало Уне полного, с круглым брюхом-тараном, мужчину средних лет - гладко выбритого, ярко наряженного, с перстнями, впивающимися в пухлые пальцы. Именно так выглядело большинство купцов из Минши, приезжавших в Академию или на ярмарку в Меертоне. Ходили они важно и медленно, а говорили приглушёнными голосами - или не говорили совсем, кивками и жестами отдавая приказы подозрительно покорным слугам. Этих слуг Уну всегда тянуло назвать рабами, и мать одёргивала её, напоминая о великом Восстании, после которого рабство там было запрещено...

Но маленькие декоративные плётки и тросточки с набалдашниками, которые купцы часто носили с собой, всё равно не казались ей действительно декоративными.

Кем бы ни был этот миншиец, он явно опоздал со своими товарами... Месяца на полтора - точно, с горечью подумалось Уне. Может быть, отцу (лорду Дарету - нет, не смей, говорят тебе!..) и пригодились бы редкие миншийские снадобья - а теперь, когда болезнь догрызла его, а дядю Горо убили, в Кинбралане они ни к чему. Даже раны Эвиарта давно затянулись.

Хотя - старый привратник с его поясницей, конюх, хворая кухарка - мать Бри... Уна размышляла, удастся ли ей уговорить мать оплатить лекарства для них (а если удастся, то сколько дней - именно дней, не часов - на это придётся потратить), а Гэрхо тем временем прикончил грушу и деловито раскачивался на стуле "миледи". Стул жалобно скрипел.

- Ну, если говорить про товар, то этот Шун-Ди упоминал и духи с мазями, и разные масла из вытяжек... - Гэрхо зевнул - видимо, выказывая отвращение к женским ухищрениям такого рода. - Он отлично говорит по-ти'аргски. И очень... застенчив. Только Савию всё равно раздражает. Зато друг его... - он усмехнулся. - Возле него она вьётся, как муха над вареньем. Сколько бы ни визжала. Ей нравится бояться.

- И он в самом деле... оттуда?

Гэрхо, как бы между прочим, коснулся зеркала на поясе. Оно было больше, чем у Уны, и выглядело более... опасным? Уна не сумела бы объяснить, почему порой ощущает вокруг Гэрхо сгустки давящей Силы, от которой ноют виски, а в животе образуется холодный комок. Его Дар - за всеми шутками и присказками - не слаб, должно быть, и по меркам Отражений. А для такого возраста...

Тут Уна вспомнила, чем мальчику перед ней уже девятнадцать, и ей - в который раз - стало не по себе.

- Лис? Да. Он и вправду оборотень - думаю, первый на нашем материке за много-много лет. А ещё менестрель.

- Менестрель? - Уна нервно хихикнула. Вот бы послушать песни того, кто при луне (или не при луне - кто расскажет теперь, по каким законам живут оборотни? Вдруг сказки тёти Алисии хоть в чём-то, да врали?) превращается в зверя... - Как же это вышло? Он что, давно живёт в Обетованном?

- Не живёт, а наведывается. С тех пор, как упал магический барьер - с первых лет Великой войны, - стоя у окна, Уна вздрогнула - и тут же заметила, что Гэрхо, якобы разглядывающий шпильки и гребни на столике, искоса наблюдает за её реакцией. - Лис говорит, что барьер снял Повелитель Хаоса, которого звали Альен Тоури... И у нас, в Долине, то же самое рассказывают.

Уна скрестила руки на груди и без всякого выражения переспросила:

- Да?

- Да, - Гэрхо опять скривил губы в полуухмылке. - Мамочка часто упоминает его, - "мамочка"?.. - Вздыхает, как девочка, и твердит, что "никто из беззеркальных на неё не производил такого впечатления - ни до, ни после", - Гэрхо довольно крякнул, точно кумушка-сплетница из Роуви или Делга. - Она даже делала для него витражи - а это не пустяк, знаешь ли. В Долине за такое в жёны берут... Ну, второй или третьей женой хотя бы.

Уна отчего-то порозовела, потом почувствовала это - и покраснела уже по-настоящему: от досады. У неё не было никакого желания ни думать о чувствах Индрис к лорду Альену, ни разбираться в запутанной системе брака у Отражений. Ни, тем более, представлять себе те годы, которые он провёл в Долине, и тех, с кем он там был близок, а с кем ссорился, а кто, быть может, и завидовал ему...

Уна знала, что именно этим и займётся сегодня перед сном. И заранее себя ненавидела.