Хроники объявленного Апокалипсиса

Как и я, они тоже включились в работу и дело в Киеве быстро пошло на лад. Между прочим иностранные граждане, к которым обратились заместители военного коменданта Всея Руси, только вздохнули с облегчением, узнав, что Москва берёт на себя всю полноту власти и взваливает на свои плечи тяжкий груз ответственности за судьбы людей. Понравился им и приказ вооружаться. Ни к какой стрельбе это не привело, но зато люди знали, что они могут, защищая свою жизнь, смело применять оружие. И вот ведь что удивительно, сами люди, в первую очередь украинцы, быстро поняли, что Комета полностью переменила их жизнь и что возврата к прошлому уже никогда не будет. Система справедливо распределения пришлась всем по душе, а когда повсюду стали работать поисковые отряды сталкеров, то вскоре выяснилось, что волна принесла с собой не только кучи мусора, но и много полезных вещей, а также и кое-что поесть. Я хохотал чуть ли не до слёз, узнав о том, что в Днепре, прямо возле Киева, пару недель плавало несколько китов, пока кому-то не пришла в голову гениальная мысль пустить гигантов моря на котлеты, ведь всё равно помрут. И это был далеко не единственный подарок волны. Тщательно перелопатив груды мусора, в них можно было найти много чего полезного и потому профессия сталкера на какое-то время стала чуть ли не самой престижной.

Хотя меня и приглашали, в Киев я не полетел, у меня и в Москве имелось множество дел. Что Белоруссия, что Украина, это всё же относительно России небольшие территории, а потому и проблемы там были не такие уж огромные и сложные. Хотя лично у меня имелась только одна проблема, как бы сдыхать с себя эту головную боль — должность пусть и временного военного коменданта, но всё же как ни крути, правителя Всея Руси в столь непростые времена. Не знаю в честь чего, но не смотря на то, что временами я орал матом на всё белорусское правительство и даже грозился расстрелять самых отъявленных саботажников, двое моих коллег, прилетевших на смену мне из Москвы, точно таких же армейских дуболомов, как и я, только с полковничьими погонами, неизвестно с какого бодуна обнаружили во мне талант тонкого, умного и очень дипломатичного политика, да, ещё к тому же и дальновидного. Об этом они дудели мне в оба уха, пока я двое суток вводил их в курс дела и указывал на самые узкие места. О том же самом мне трандел и генерал Лушкевич. Он то и дело говорил мне, что только с моим прилётом в Минск у него отлегло от сердца и он понял, что минчане и незваные гости столицы Белоруссии, которым некуда было деваться, смогут пережить грядущую зиму и всё вообще обойдётся без кровопролития.

В гробу я видал власть и всё, что к ней прилагается, в белых тапочках! Это нужно быть мазохистом, чтобы хотеть править страной даже в нормальных условиях, а не после такой жуткой катастрофы. Больше всего мне хотелось теперь только одного, передать все свои полномочия какому-нибудь ответственному мужику, способному мысленно заглянуть хотя бы на месяц вперёд, и заняться простым и привычным для себя делом, взять под своё командование батальон отличных бойцов и быть готовым в любую секунду прыгнуть в вертушку и вылететь туда, где урла, обвешанная оружием, готовится совершить нападение на мирно пашущий трактор. Вот тут я до последней бубочки знал, что нужно сделать, чтобы и трактор остался цел, и поле не было перепахано снарядом, и урла, с выдернутыми из задницы ногами, мирно упокоилась в глубоких траншеях под двухметровым слоем грунта и больше никогда оттуда не высовывалась. А руководить такой огромной массой людей, учитывая все их интересы и стараясь сделать так, чтобы они не конфликтовали между собой, увольте, это не по мне. Хотя с другой стороны, Минск я покидал с чувством удовлетворения. Кое-что мне удалось сделать в этом городе и люди это уже ощутили.

Если в день нашего прилёта меня поразили толпы людей, разинув рты слушающих каких-то речистых ораторов, то когда я летел в аэропорт, везде видел уже совсем другую картину — люди, оседлав тяжелую технику, обрушивали аварийные здания и занимались капитальным ремонтом уцелевших. Разумеется, как в самом Минске, так и в его окрестностях сталкеры деловито просеивали кучи хлама и вскоре выяснялось, что никакой это вовсе не хлам. Просто волна всё смешала в кучу и если её аккуратно разобрать, починить всё и подлатать, то множество вещей ещё послужат людям не один год. Шла работа и в том аэропорту, куда мы прилетели на вертолёте. Восстанавливалась портовая техника, поднималось из руин здание аэропорта, а также ангары для самолётов и прочие сооружения. Местами разбитая волной взлётная полоса уже была отремонтирована, а огромное количество самолётов выстраивалось стройными рядами с таким расчётом, чтобы ни один борт не был потерян. Самолёты-то были в основном если не новые, то отлично подготовленные к полёту в сложнейших условиях. Такую технику нужно беречь.