Хроники одной бензоколонки

У меня свидание с некой гонконгчанкой у Оперы, на ступенях дворца Гарнье, – все благодаря превозносимому Ньецлендом «Тиндеру», сайту виртуальных знакомств. Она в Париже проездом, неделю как мне написала. Фотография профиля у нее размытая, но намекает на стройность, молодость и обаяние. Я нервничаю. Это мой первый опыт. Выхожу из метро, раскрываю зонт, получаю сообщение: она ждет меня напротив «Галери Лафайет», за дворцом. Иду туда. Дождь усиливается. На перекрестке улиц Скриба и Глюка я издали замечаю девушку под прозрачным зонтом, спиной ко мне, которая топчется с телефоном в руке. Вероятно, моя гонконгчанка. Я подхожу, я уже так близко, что вижу: она отправляет сообщение. Мой телефон вибрирует. Это она. Я совсем рядом, оглядываю ее украдкой, и да, этого я и боялся: она во вьетнамках, немного пухлая, со странным лицом и некрасивыми ногами. Еще чуть-чуть, и я похлопаю ее по плечу, обозначу свое присутствие, я уже медленно заношу руку и вдруг спохватываюсь, разворачиваюсь и удираю, прячась под зонтом.

Может, она почувствовала мое дыхание, обернулась, увидела, как я ухожу, и теперь строчит мне проклятия. Я ускоряю шаг, кажется, даже бегу и, сам не знаю как, оказываюсь на улице Божоле. Захожу в первый бар, «Антракт», где уже захмелевший, судя по всему, хозяин молча наливает мне пива. Мне немного совестно, что я не стыжусь своего бегства. Нет, ну как так: она, наверное, поставила фотку подруги, это точно не она, если только в другой жизни. Похоже, в «Тиндере» все мухлюют, ретушируют настоящее, свое я, свою внешность. Да, обещанным раем и не пахло. «Тиндер» – как супермаркет для падших душ. Царство поддельной реальности. Я не решаюсь смотреть в телефон. Там, наверное, сто тысяч сообщений от нее. В конце концов я удаляю «Тиндер», залпом допиваю пиво и еду в метро на свою заправку – мое укрытие, мою нору.

114

Две девушки, заправив полный, садятся за стойку выпить кофе. Говорят о пластической хирургии. Одна:

– Он подправил себе уши.

– А мозги нет? – усмехается другая.

114 БЭ

У меня паршивое чувство, будто они говорят обо мне.

114 ЦЭ

На крыше дома на колесах теперь развевается флаг. Флаг ООН. Это путч? Безумец, решивший меня выжить? Или обычный хипстер?

115

Подъезжает мотоциклист с пассажиром за спиной. Останавливает свой «Априлия-Пегасо» у первой колонки. Пока водитель заливает бак, пассажир, не снимая шлема, не поднимая щитка, заходит внутрь. Я замечаю, что за спиной у него к куртке пристегнуто что-то вроде меча. Двери разъезжаются, он идет прямо к полке с чипсами. Будто точно знает место преступления. Мираж или кошмар. Я трясусь, рука ползет к тревожной кнопке. Тот пассажир берет пачку чипсов с песто, платит. Я смотрю на руку, на протянутую банкноту, на рукав куртки, на котором поблескивает марка «Нептун Гор-текс», потом на лицо в шлеме. Он поднимает щиток. Я роняю свой капучино и вскрикиваю от удивления:

– Сейза!

За щитком – лицо моей японки. Я бормочу:

– Но зачем тебе… зачем тебе этот…

Хочу сказать: «этот придурок на мотике». Но одергиваю себя:

– Зачем тебе… этот меч?

– Я еду на занятие по ходзёдзюцу Полагаю, это боевое искусство. Я даю ей сдачу. И мямлю:

– Ходзёдзюцу?

Мотоциклист закончил с бензином, вешает пистолет. Меня осеняет:

– Мне правда так стыдно, за тот раз, я… в общем… что сделать, чтобы ты меня простила?

Она думает, потом улыбается:

– Приходи на мои курсы по ходзёдзюцу.

Я робею, заикаюсь:

– Да, хорошо, хор… Окей, только, ну, не сегодня, но да.

– Ок. Позвони мне, я скажу, когда и где.

Мотоциклист подходит к автоматическим дверям, шлем под мышкой. Трехдневная щетина, татуировка дракона на шее, крепкий блондин-азиат: карикатурный тупой самец. Я, сбитый с толку, недоумеваю, что она забыла рядом с ним. Ей нравятся тупые самцы с обесцвеченной шевелюрой? С оболваненной головой? Он платит за бензин наличкой. Кто он, любовник? Это о таком она мечтает? Это вот это ее возбуждает?

Они исчезают в темной ночи, освещаемой (с перебоями) вывеской «Горизонт».

116