Хроники Оноданги: Душа Айлека

Лиза сжала кулаки и круто развернулась. За ней всхлипывая и тихонько причитая побежала старушка в черном платке.

— И ты заткнись, слышишь. — остановилась Лиза. — Заткнись.

Потом обняла и начала нервно гладить черный платок, худую с дрожащими лопатками спину.

— Я виновата. Я. — плакала старушка.

— Прекрати. Ни в чем ты ни виновата.

— Нельзя было так делать, Лиза. Видишь как нас бог наказал.

— Все. Все. Бабушка успокаиваемся. Мы же Шершавкины. От нас так просто не избавиться.

ГЛАВА 19 БЕКЕТОВ ОБЪЯСНЯЕТ

— Предлагаю последний раз. — сказал Бекетов. — То что вы увидите дальше. Это навсегда изменит вашу жизнь.

Бекетов видел профиль Тюменцевой. Страший геолог сидела на пассажирском сидении. Руки сплетены под грудью.

— Вы понимаете… — продолжил Бекетов. — Или не понимаете. Засентябрилло?

Засентябрилло стоял, пригнувшись между сиденьями, положив локти на спинки кресел. Нестриженные волосы тряслись и лицо у Засентябрилло было отудловатотворенным.

— Засентябрилло. Вы то понимаете о чем я вам говорю?

— Круто, товарищ Бекетов. Кому сказать не поверят.

— Т-а-ак. — Бекетов скрутил баранку в проволочном змеином чехле влево. Темно-зеленая буханка взмахнула широкими крыльями и опустилась на землю, недалеко от темной кровяной полосы. Все это время они летели вдоль нее.

— Выходите. — потребовал Бекетов.

— Мы никуда не пойдем. — твердо отрезала старший геолог.

Сильно ударив по баранке, Бекетов полез за сигаретами.

— Не забудьте форточку. — напомнила Тюменцева.

Бекетов зло закрутил ручку стеклоподъемника. Продышался. От Беломора Барклая остались сиротские три папиросы. Две. Две папиросы. Бекетов выбросил окурок.

— Чего сидим? — решил с такой стороны зайти. Шутейной. Не пробиваемой. Засентябрилло как тряс головой так и трясет.

— Круто. Круто. Буханколет.

А Тюменцева и вовсе развела в стороны руки.

— Не знаю чего сидим, Егор Юрьевич. Полетели дальше.

— Да что ж вы такие дубовые то а? Каждый раз одно и тоже. Полетели дальше, товар щ Бекетов. Да ты гонишь, Оноданга. Ва-аще крутяк! — передразнивал Бекетов на разные голоса.

— Крутяк. — соглашался радостный Засентябрилло. — А кто такой Оноданга?

— Я. — буркнул Бекетов.

— Значит мы не первые. — подтвердила Тюменцева свои мысли.

— Не так, старший геолог. Всегда первые… И последние всегда. Значит остаетесь? — снова спросил Егор.

— Причина если не секрет?

Тюменцева сидела также ровно и смотрела также прямо. Мимо Бекетова.

— Мне 40 лет и 40 причин… Да надоело все.

Егор кивнул головой.

— Аргумент. Засентябрилло? Вам то это зачем?

Засентябрилло сразил Бекетова наповал.

— Зачем то ведь это надо.

Бекетов ждал продолжения сам.

— Ну? Это все?

— Все. А что еще? — искренно удивился Засентябрилло.

— Что же? — Бекетов скрипнул пружинами кресла. — Так. Значит так. Тогда коротко. Прогнать я вас не могу. Что-нибудь этакое сделать тоже. Нет у меня таких полномочий. Последний раз прошу. Уходите.

Бекетов выставил локоть в окно. Послушал как говорит расцветающая своей короткой юностью Камчатка. Птичьи многохарактерные голоса, оттенял шелест перегоревшей травы, в нем путалось гудение немногочисленных приполярных насекомых. Благость наисладчайшая. И все же чего то не хватает. Завершения нет. Коды верной. Бекетов обернулся.

— Что решили?

— Понятно.

— Хорошо. — сказала Тюменцева. — Вам понятно и мне хотелось бы того же. Кто вы на самом деле и что здесь происходит?

— Это само собой. — отмахнулся Егор, но попытки свои не оставил. — Вы понимаете, что если вы останетесь живых. Вы не останетесь в живых.

— Это как? — спросил Засентябрилло.

— Вот так. Старушка вам не позволит.

— Какая старушка?

— Да вот та самая. По которой мы с вами ходим.

— О чем вы говооите?

— О Земле. О нашем с вами так сказать доме. Первое, что вы должны знать. Она живая. Так что когда будете копать что-нибудь в следуюший раз Засентябрилло. Представьте кто-нибудь выкапывает вашу печень.

— Это плохо. — ответил, подумав Засентябрилло.

— Еще бы. Второе. Сказка ложь да в ней намек. Добрым молодцам урок. Это пожалуй объяснить не надо.

— Да нет, уж попытайтесь, товарищ Бекетов. — сказала Тюменцева.

Бекетов открыл дверцу машины.

— Идемте.

Тюменцева и Засентябрилло вышли вслед за ним. Егор остановился возле алюминиевого цвета крыла выросшего между колесами буханки. Он обнял округлый край пальцами. Крыло начало съеживаться под восклицательные междометия Засентябрилло. Через мгновение в руке Бекетова остался широкий рыбацкий нож с ручкой, замотанной синей изолентой.

— Понятно? — спросил он.

— Нет. — искренно ответила Тюменцева.

— Это Мужик.

— Почему Мужик? — спросил Засентябрилло.

— Я его так назвал. — Бекетов сунул Мужика в ножны. — Умеет и может все, что я могу себе представить.

— Секретная лаборатория КГБ? — предложила Тюменцева. — Американские технологии.

— Пусть ваши ученые спотыкач нормальный изобретут. Куда им до этого.

Бекетов подбросил Мужика вверх. Нож разлетелся праздничным салютом и через секунду вновь оказался в руке Бекетова.

— Как то так. — Егор победно оглядел присутствующих. — Ясно?

И Тюменцева и Засентябрилло ответили в унисон.

— Нет. Не ясно, но круто.