Хроники особого отдела

Внезапно в конце 1945 года налеты прекратились и на территории (единственной во всем Китае) словно объявили карантин. В течение года никто не может проникнуть в город рядом с горой. А с 1949 туда насильственно стали завозить и заселили более миллиона человек...

***

Не высыпающийся с самого начала апреля, задерганный и умученный Аполлон Александрович Петров, сумевший, наконец, вручить верительные грамоты 8 мая 1945 года и на настоящий момент чрезвычайный уполномоченный посол СССР в Китае, встретил промерзшую группу. В руках он держал расшифровку телеграммы… в которой, несмотря на уже полное отсутствие цифрового кода, было столько же неясного, сколько и в первом присланном Ставкой варианте.

Тем не менее, он сразу предложил гостям сесть за стол, а, увидев совершенно человеческие глаза у большой чёрной овчарки, облизнувшейся при слове «обед», позволил себе улыбнуться.

Представились.

Худояров сразу ушёл в аналитический отдел. Он оставался в Пекине.

А вот полковник непонятно с чего схватил Аполлона Александровича за рукав и буквально потащил в занесённый тонким слоем снега старый сад при посольстве.

— Позвольте обьяснить, — начал он.— Я решил рискнуть и, несомненно, проявлю мародерство, запросив у вас трёх из имеющихся в наличии пяти военных переводчиков. Более того, мне необходим ваш садовник.

Аполлон Александрович дернул бровью и, протянув Яну лист с дешифровкой, начал:

— Вот распоряжение Ставки. Приказ оказать вашей группе любую посильную помощь.

Он тщательно выделил последние слова и посмотрел на Яна не слишком одобрительно. Тот молчал, ожидая продолжения.

— А вы выражаете намерение забрать из крайне нуждающегося в специалистах посольства практически всех переводчиков, причём на неопределенный срок. И третья ваша просьба....

Ян опять промолчал, машинально отметив последнее слово.

— Третья просьба о садовнике...

Ян вздохнул и вывел жирную двойку невесть откуда взявшимся химическим карандашом на листке с сообщением Ставки. Прищурился, что-то взвешивая… потом обвёл кружком ещё пару букв и передал листок обратно.

— Теперь взгляните. К сожалению, данная просьба не обсуждается...

Посол автоматически глянул на бумагу – его глаза расширились.

— Но позвольте, — твёрдым голосом начал было Петров. — Послушайте… В настоящее время это совершенно невозможно, да и в посольстве тогда просто не останется переводчиков, кроме меня.

— Я не прошу.

— Но…

— Один переводчик будет прикомандирован к проходящему через Пекин в Сиань составу, второй завтра улетит с нами в Лоянь, и кто-то останется с генералом, который позднее прилетит к месту нашей окончательной дислокации. Садовник Ю Линь, как один из последних воинов носителей света, вернётся туда, откуда вышел, уже навсегда...

Посол вздохнул. Разбираться в услышанном он даже не пытался. Во-первых, секретность, во-вторых, у него, всегда присутствовало иррациональное чутье – и сейчас оно по-хорошему предупреждало не соваться в мутную историю московской группы.

— Хорошо, Вас устроит в качестве одного из переводчиков моя жена? Она неплохо объясняется на северном диалекте и знает более двух тысяч иероглифов...

— Ваша жена? - маловыразительное до этого лицо собеседника изобразило удивление. - Вы вообще понимаете, о чем идёт речь?

Не очень. И пытаться не будет. Как говорится, широка страна моя родная… и хочешь дышать вольно – не вникай в секреты и тайны.

— Я понимаю, полковник. Вы просто не оставили мне выхода.

— Подумайте. Попробуйте найти этот самый выход. Если вы прикомандируете ее к составу, то предварительно сами, я подчеркиваю, сами дадите ей самые точные и безапелляционные инструкции. Она должна будет сразу забыть обо всем, что увидит и услышит в этом походе. И всю жизнь молчать. Я не шучу. Вы подвергаете опасности себя, семью, жену...

Смешно. Почти. Московские всегда считают самым опасным делом свои собственные игры. Опасность… тут всегда опасность.

— Достаточно. Я услышал вас. У меня все равно нет иного выхода...

Ян лишь пожал плечами. Люди сами выбирают свою судьбу, и никто не вправе запретить им ее творить.

На том разговор прервался.

На следующий день они улетали в Лоянь. Двухмоторный самолётик чихал и натужно раскручивал промерзшие за ночь винты. Перед ним так же звучно чихал и кашлял простуженный Рашид Ибрагимович. Группа поднялась по железным ступенькам и услышала, как ветер донёс до них тихое:

— С Богом...

***

Аполлон Александрович Петров скоропостижно скончается в Москве 11 января 1949 года и будет похоронен на Ваганьковском кладбище. Его жена Юлия Павловна, жизнерадостная красивая хохотушка, будет арестована 25 ноября 1947 года сразу после разговора с давно не виденной сестрой. В заключении она родит сына, которого отберут у неё через две недели после родов, ничего не сообщив при этом продолжающему работать в Москве отцу.

***

1585 год. Чахтицкий замок в словацких Малых Карпатах.