Хроники открытия Америки. Новая Испания. Книга I: Исторические документы

Кортес ответствовал, что надумали мы дело весьма похвальное и что сам он уже говорил об этом с некоторыми из наших, но, как полагает он, среди солдат, возможно, найдутся такие, что пожелают получить свою долю, а ежели все наше золото разделить, то послать придется слишком мало, по каковой причине он, мол, поручил Диего де Ордасу и Франсиско де Монтехо, людям деловым, обойти всех солдат и тем, кого можно заподозрить в желании потребовать свою долю золота, сказать следующие слова: «Сеньоры, вы знаете, что мы хотим послать в дар Его Величеству золото, которое здесь раздобыли, и, поскольку это будет первое золото, посланное из здешних краев, его бы должно быть куда больше; вот мы и решили, что должны отдать причитающиеся нам доли. Мы все, кабальеро и солдаты, перечисленные в этом листе, расписались в том, что отказываемся от золота, ибо хотим побольше послать Его Величеству, дабы снискать его милости. Ежели кто потребует свою долю, ему не откажут. Но кто ее не потребует, тот пусть поступит как мы — поставит здесь свою подпись». И таким образом подписались все как один.

После чего прокурадорами[109] для поездки в Кастилию были назначены Алонсо Эрнандес Пуэртокарреро и Франсиско де Монтехо, коим сам Кортес отдал более двух тысяч песо из своей доли, и было велено подготовить лучшее судно нашего флота с двумя лоцманами, одним из коих был Антон де Аламинос, знавший, как пройти по проливу среди Багамских островов, ибо он был первым, кто плавал по тому проливу, и еще мы снарядили пятнадцать матросов и обеспечили их необходимым провиантом.

Закончив же приготовления, решили, что надобно описать Его Величеству все, что с нами тут произошло. Кортес написал особо и, как он нам сказал, написал все точно, однако его письма мы не видели; а члены нашего аюнтамьенто[110] и мы, десятеро солдат, написали о том, как заселяли сию землю и как избрали Кортеса генералом, описали все, как было, ничего не упустив, и я, вместе с другими, поставил свою подпись; но, кроме этих писем и реляций, мы все вместе, капитаны и солдаты, написали еще другое письмо и реляцию.

Глава L

о том, как Кортес вершил правосудие

Сердца у людей разные, у каждого свое, на другие непохожее, также и мысли, и вот, через четыре дня после отплытия прокурадоров к императору, нашему повелителю, некоторые друзья и слуги Диего Веласкеса, а именно Педро Эскудеро, Хуан Серменьо, Гонсало де Умбрия, лоцман Бернальдино де Кория, священник Хуан Диас и братья-матросы по имени Пеньятес, недовольные Кортесом, вошли в сговор. Одни были обозлены потому, что он им не дал разрешения возвратиться на Кубу, хотя прежде обещал это; другие — потому, что не отдал их долю золота, но послал ее в Кастилию; братья Пеньятес — потому, что приказал их высечь за то, что в Косумеле они украли окорок у некоего Баррио. И порешили заговорщики захватить небольшое судно и отправиться на Кубу, дабы известить Диего Веласкеса о том, что он в Гаване может в усадьбе Франсиско де Монтехо арестовать наших прокурадоров, везущих золото и послания.

Люди, о коих я говорю, уже и провиант погрузили — лепешки из юки, оливковое масло, рыбу, воду и прочее из тех жалких запасов, что у нас имелись. И когда они уже готовились взойти на судно — а дело было после полуночи, — один из них, Бернальдино де Кория, видимо, почувствовал раскаяние, что возвращается на Кубу, и донес обо всем Кортесу.

Едва Кортес узнал о сговоре, о том, сколько человек, каким способом да по какой причине хотят уехать, узнал, кто именно обсуждал этот тайный побег, приказал немедля убрать с судна паруса, компас и руль, а заговорщиков схватить и произвел дознание. Они признались во всем и обвинили еще нескольких, якобы стоявших за нас и до поры до времени, не имея другого выхода, притворявшихся. Кортес вынес приговор: Педро Эскудеро и Хуана Серменьо повесить, лоцману Гонсало де Умбрия отрубить ступни ног, братьям-матросам Пеньятес — двести ударов бичом каждому, а падре Хуану Диасу, не окажись он в это время на молитве, тоже досталось бы, но и так он был перепуган до смерти.

Вспоминаю, что, когда Кортес подписывал приговор, он с глубоким вздохом и скорбью сказал: «О, как бы я хотел не уметь писать, чтобы не подписывать никому смертные приговоры!» И сдается мне, сие присловье весьма распространено среди судей, когда им доводится присуждать кого-либо к смерти.

Когда приговор был приведен в исполнение, Кортес верхом помчался в Семпоальян, отстоящий от Вильи на семь лиг, приказав, чтобы вслед за ним отправились двести пеших солдат и все конные. Помнится, Педро де Альварадо, за три дня до того посланный Кортесом с другими двумя сотнями солдат в горные селения промыслить провиант, ибо мы в Вилья-Рике терпели большую нужду в припасах, получил приказ вернуться в Семпоальян, дабы всем там собраться и подготовиться к походу в Мехико.

Глава LI

о том, как мы уговорились идти в Мехико и перед выходом затопить все наши корабли