Хроники Перепутья

– Ну что же ты? – спросили обе мамы и взглянули на настоящую Машу. Они ждали. Маше нужно было решить, какую маму и какую себя выбрать. Стебли царапали руки и ноги. «Вон ту, вон ту», – повторяли шипы. Не подталкивали, не выбирали за девочку, глубже загоняли в пелену, отделяющую две комнаты. И Маша выбрала добрую маму. Если уж оставаться в плену, то в таком, где они обе счастливы. Маша зашла на кухню. На розовых обоях цвели чайные розы. На столе стоял розовый сервиз, мама разливала какао по чашкам. На стуле с подушечкой в розовый горошек уже сидела довольная Маша.

– Налетай! – Мама достала из духовки пирог, жаркий и пышный.

Шапка из меренги покрывала бисквит румяной волной. Мама водрузила угощение на середину стола и махнула прихваткой в сторону Маши, сидящей на стуле. Машина копия побледнела и быстро растеряла краски, совсем как пассажиры в лодке.

– Так хорошо, когда мы вдвоём, мам, – сказала призрачная Маша, прежде чем раствориться без следа.

– И нам никто другой не нужен, родная. – Мама отрезала большой кусок пирога. – А у меня мороженое припрятано. Давай с пирогом?

От мороженого Маша никогда бы не отказалась. Она уселась на стул вместо двойника, поболтала ногами. Мама достала из розового холодильника клубничное мороженое.

– Ты что-то про мальчиков говорила? – спросила она как ни в чём не бывало. – Костик и Платон. Ты привела их с собой?

– Н-нет, – первый же кусочек пирога вытеснил Машину тревогу вместе со всеми важными мыслями. – Какие мальчики? Я после школы сразу домой пошла, никого по дороге не встречала.

– Вот так, большой шарик мороженого! – Мама облизнула ложку и подмигнула Маше. – Хорошо, ни к чему нам мальчишки. Ни свои, ни чужие. И ещё один шарик, а папе не скажем, – подмигнула мама. – Вот так!

«Вот так, вот так», – нашёптывали шипы. Маша уже не замечала, что гибкие ветви пробрались на кухню по шкафам, ножкам стола и стульев, что колючие стебли легли маме на плечи, как длинный шлейф.

– После вкусного обеда по закону Архимеда полагается поспать, – пропела мама с широкой улыбкой.

Мороженое таяло во рту, ароматное тепло пирога распространялось по телу, веки Маши задрожали, всё вокруг поплыло, теряя очертания.

– Поспать, – повторила мама.

И Маша вновь уснула. И вновь проснулась.

– Сколько ты будешь спать, лентяйка?

– Маруся, вставай, я блинов испекла!

Глава четвёртая. Длинноухий

Кролик мелькал между деревьями. Задние сильные лапки делали большой рывок вперёд, передние приземлялись в мягкую лесную подстилку. Кролик замирал, оглядывался, скакал дальше. Прыжки выходили неловкие, словно кролик сомневался, нужно ли ему спешить. Не лучше ли замереть под корнем, торчащим из земли, спрятать мордочку в лапки и дрожать, дрожать, дрожать.

Со всех сторон за ним следили жёлтые глаза. Кролик знал: остановится – и обладатели глаз накинутся разом. Они вечно голодные. Маленького зверька разорвут за одно мгновение, и кролик станет меньше тени – лёгкой дымкой поднимется к небу, сольётся с темнотой и исчезнет. На небосклоне Перепутья не светят звёзды, ни старые, ни новые, а значит, от кролика не останется даже воспоминаний.

Кролик подёргивал носиком, принюхивался. К ведьме всякий раз вели разные дороги, выбрать правильную помогал еле уловимый аромат сладкого яблочного пирога. Ведьма обожала выпечку. В её саду круглый год зрели яблоки, она готовила с десяток пирогов за вечер и съедала их в одиночку. Кролики сновали по дому, собирая жалкие крохи, падающие со складок передника, ведьма отталкивала ушастых попрошаек ногами. Питомцам позволялось есть жухлую, кислую траву, а воду ведьма приносила из Реки времени. Чтобы кролики забыли, кем они были когда-то.

Он тоже забыл. Много времени прошло с тех пор, как он вложил руку в мягкую ладонь женщины с блестящими жёлто-оранжевыми серьгами, похожими на маленькие солнца, губами, будто намазанными маслом, и огненными волосами, в которых прятались жёлтые листья и крохотные еловые шишки. Женщина несла две большие корзины, одну полную яблок, вторую с живыми кроликами. Он нёсся с мешком капусты, отец поручил доставить её на рынок, где торговала овощами мать. Мешок оттягивал плечи и бил по ногам, тяжёлый и мокрый от пота, струящегося по спине. Он застыл посередине дороги, удивлённый необычным видом женщины и обрадованный отличным поводом перевести дух. Женщина тоже остановилась, посмотрела на него исподлобья и улыбнулась.

– Надо же, а я было отчаялась. Смотри, какой хорошенький! Глаза голубые как небо.

Он подумал, что она говорила о кролике. Один и вправду был особенно хорош: беленький, но с тёмными кончиками ушек, подвижным носиком и грустными глазами. Рука сама собой залезла в мешок и оторвала лист капусты.

– На-на, – он протягивал лист кролику, тот отворачивался. – Не голодный?

– Ну что ты, просто надо его взять, погладить, ласковое слово сказать. Он маленький, боится. Покажи, что ты друг, он тебе и поверит.

Кролик дрожал в руках и хрустел зелёным листом, капуста выкатилась из позабытого мешка. Женщина вытащила из кармана кусок пирога и наблюдала, как её новый друг уплетает угощение.