Хроники Птеродактиля

Тихая дремота обволакивала Степана, пригревшегося на подоконнике. Лестничная клетка блестела вымытым кафелем, в подъезде было тепло, и легкий кошачий запах не раздражал, а скорее баюкал. К кошкам Степан относился с пониманием.

«Когда же они нагостятся-то?» То, что это не их жилье, Степан сообразил еще до того как хозяева квартиры впустили старушек, – слишком громко старушки спорили: навестить какую-то Любу или – ну ее, пусть и дальше «веселой вдовой» здравствует; на часок заглянуть или на минутку, чайку попить. Как бы то ни было, второй час уже на исходе, пора бы и честь знать. Только подумал об этом, дверь открылась, и из квартиры вышли двое. Он и она – в возрасте, но не старые. «Видно, старух ночевать оставили, а гостей помоложе выпроводили, – рассудил Степан. – И правильно, стемнело уже». Его подоконник не освещался, а чуть ниже, около лифта, горела лампочка. «Как на сцене, – подумал Степан, – а я – амфитеатр». Вглядевшись в освещенное лицо женщины, ждавшей лифта, Степан вдруг понял, что это лицо ему знакомо. Так и есть, на похоронах Василия. Что за совпадения, в самом деле…

Выждав, когда пара уедет, Степан бросился вниз по лестнице с такой скоростью, что оказался напротив почтовых ящиков в то же время, что и лифт, из которого вышли, переговариваясь и смеясь, Лена и Анатолий. «Когда же я домой попаду сегодня?» – подумал Степан и обреченно направился за ними.

Мобильник зазвонил невовремя. Степан дернулся и остановился: на звонок обернулись Лена и Анатолий. Вопрос в глазах Елены сначала превратился в раздумье, затем в догадку и очень быстро – в уверенность. Свернув в прежнем направлении, Лена поволокла мужа к метро, нашептывая ему что-то такое, от чего Анатолий посматривал по сторонам, нарочито делая вид, что Степан ему совсем не интересен.

– Ты испортил наше дело своим звонком. Почти испортил, – шипел в трубку Степан. В этот момент он ненавидел Бориса. – Я такое нарыл, а ты трезвонишь. Кому трезвонишь? Кого сам же следить отправил. Ничего я не истерю. Ушли они. Да нет, не бабки. Не поверишь, еще одна Настина подруга нарисовалась – Елена. Конечно, вспомнила. Вот чудило, да по лицу ее понял, что вспомнила. Когда, когда – когда ты трезвонить начал, она на звонок и обернулась. В минуту узнала.

«Оно и к лучшему: сил нет, спать и есть хочется. Утро вечера мудренее», – Степан отключил мобильник, потопал затекшими еще на подоконнике ногами и, словно завершив какое-то важное дело или приняв решение, направился к остановке, от которой на автобусе до его дома двадцать минут.

Борис удивленно посмотрел на затихший телефон, потом вспомнил отца и торжественно произнес: «Ты прав, случайностей не бывает». Никак не укладывалось в голове: что за тайные ходы сплетены в одну сеть и для какой рыбины эта сеть? Наверно, для большой и жирной.

Через час позвонила Карина. Второй раз рассказала про обворованную дачу соседа, посетовала на несуразности погоды, придумывала новые и новые истории, – через полчаса Борис твердо знал, – Елена с подругой говорила. И разговор этот касался Степана, а может, и его самого. Вот только главного, про недавнюю встречу, Елена не сказала. Это чувствовалось по тому выжидательному тону, который Борису был знаком, и указывал этот тон на раздражающее любопытство, удовлетворить которое Карина старалась всегда, но не любой ценой. «Видно, подруга устроила скрытый допрос, а причину дознания не сказала», – Борис стойко выдержал натиск Карины, пожелал спокойной ночи и первым положил трубку. Наступила тишина.