Хроники Равалона. Трилогия

«Очень… Но я не вижу другого выхода, господин маг. Вы правы…»

«И мне убоговски погано от этой правоты, Сива. Знал бы ты, как погано…»

Но так надо. Одна из заповедей боевых магов. Так надо.

Когда рушится реальность и только смерть невинного ребенка спасет тысячи жизней — боевой маг должен убить ребенка.

Когда Прорыв из Нижних Реальностей грозит разрушить города и деревни и только обращение в ничто целой области Духов закроет Прорыв — боевой маг должен обратить в ничто область Духов.

Когда безумие из иных миров захлестывает смертных и заставляет их убивать других — боевой маг должен уничтожить всех этих смертных.

Если нет иного выхода. Если не найдется вовремя Заклинание, благодаря которому будет нужна только капля крови невинного ребенка. Если не отыщется вовремя артефакт, который закроет Прорыв. Если не создастся вовремя зелье, которое обратит безумие. Если не успеть вовремя… Если нельзя иначе… Если…

Сейчас не было «если». Сейчас надо было действовать так, как Уолт предложил Понтею. Потому что по-другому нельзя, нельзя именно сейчас!

Потому что так надо! Потому что так сложились обстоятельства! Потому что…

Золтарус вырвался из заточения и устремился на волшебника как бешеный бык. Он хотел только одного — смять, разорвать, уничтожить мага. Не надо его крови. Только смерть. Только смерть, после которой провал Посмертия. А когда он уничтожит Равалон и Принципы, когда измерение Посмертия обрушится на мертвую реальность, — тогда он отыщет душу мага и убьет его снова! Окончательно!

Ментальные преграды перед собой Золтарус разбивал, как хрупкий лед. Он бог! Он Бессмертный! Он уничтожит этот мир! И ничтожный маг ему не помеха!

Без ноги и без руки маг оставался на прежнем месте, не попытался скрыться, хотя бы левитируя. Стиснув зубы, волшебник продолжал рисовать собственной кровью знаки на своей груди, и кровавые письмена начинали светиться декарином.

Золтарус подпрыгнул, сложив ладони вместе. Одним ударом! Он покончит с магом одним ударом! Надо было сразу оторвать ему голову, но Золтарус стремился сначала убить упыря с непонятным оружием в руках. Надо было убить мага, ведь знал же, что от этого племени вечные проблемы… В голову! Пробить череп и позволить мозгам разлететься по холмам! Умри, маг! Умри!

Перед волшебником, словно из тьмы, соткалась высокая, под два с половиной метра ростом, фигура. Новый враг легко перехватил руки Золтаруса, выдержав его приземление. Чуть повернувшись в сторону, неведомый противник бросил Золтаруса на груду камней у основания холма, придав ему ускорение кулаком в затылок. Бог-упырь только подлетал к камням, а противник уже оказался возле них и в прыжке, перевернувшись, ударил упыриного бога ногами в спину, усиливая его падение. Камни разлетелись мелкими осколками, когда Золтарус упал. Часть осколков ранила его. Один попал в левый глаз, и лопнувшая роговица потекла по щеке. И глаз не заживал! Его божественный глаз отказывался восстанавливаться! Этого не могло быть…

Противник схватил Золтаруса за волосы, дернул на себя, вырвав почти все. Золтаруса отбросило спиной назад, и он успел увидеть врага, который вдруг оказался достаточно сильным, чтобы сражаться с богом-упырем.

Это был упырь, чью голову он недавно оторвал и чье сердце недавно раздавил, холодное пламя не-жизни которого недавно стекало по его пальцам.

И этого тоже не могло быть…

Еще Золтарус успел увидеть, что в ноге упыря торчит обломок иглы, покрытой мелкими рунами, той самой иглы, по которой текла его кровь из существа, похожего на мальчишку-вампира, в клюку Чистого.

Больше он ничего не успел увидеть своим единственным глазом. Упырь исчез. Удар сбоку в голову поменял направление полета Золтаруса и перебросил его в Границу. Он бился о землю, взлетал и летел, снова бился и взлетал, как камешек, скачущий по воде. Бог-упырь вылетел из пограничья и покатился по земле Границы, из которой недавно выбрался, чтобы всласть напиться человеческой крови. Чтобы после уничтожить мир… Чтобы больше не было вопросов…

Тело непривычно болело. Не той колющей или разрывающей болью, которая сопровождала его от вопросов, или во время божественной Власти, или когда магия уничтожала его тело. Эта была простая физическая боль, которая остается, если тебя ударят в живот, а ты не будешь готов к этому.

Это была боль смертного, а не бога.

Но Искра Творения еще была в нем, в его Крови, Золтарус мог в этом поклясться! Он продолжал быть Бессмертным!

Так отчего же он слаб, точно котенок перед львом?!

Накатывало безумие, знакомое безумие, после которого внутри и снаружи остается пустота. Он сдерживал безумие, он не давал ему вырваться, ему нужна была еда, но после безумия еды бы уже не было…

Золтарус закричал. Кровь текла по щеке, серебристо-золотистая кровь из глаза текла по щеке и вливалась в рот. Челюсть увеличилась, все зубы стали клыками. С ним его Сила! С ним его Искра Творения! Он все еще бог!