Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы

Если бы не это, может, и не появилась бы на свет книга о разведчике Фишере – Абеле…

«Марк» долго шарил по полу, искал контейнер, но тот куда-то закатился и никак не попадался под руку. Подойдя к окну, он чуть откинул штору, внимательно осмотрел улицу. Всё спокойно, вроде бы никого и ничего. Зажжённый свет, по его уже потом, в Москве, написанным отчётам, горел две, максимум три минуты. За это время был найден оказавшийся под столом контейнер – и твёрдо засечён наружным наблюдением, сфотографирован выходящий на улицу советский нелегал-полковник.

Выйдя из дома, «Марк» направился к метро. Показалось или нет, что следом за ним, и уж слишком долго, вышагивает какой-то человек? Нет, показалось: во-первых, незнакомец тащил чемодан; во-вторых, в метро сел не с «Марком», а в последний вагон.

Но всё же не показалось. Американцы утверждают, что с момента выхода из квартиры на Фултон-стрит «Марк» находился под их постоянным наблюдением. И тот человек с чемоданом был от наружки. Объект наблюдения, возможно, «купился» на чемодан: какой наружке охота таскаться с тяжестями? Но при «передаче» объекта применяются и такие хитрости. Трюк с переноской всяческих сумок, портфелей, тяжёлых вещей в разведке используется постоянно – но в основном теми, кто пытается уйти от наружки. Человек, что-то несущий, как и идущий с ребёнком, психологически вызывает меньше подозрений…

Марка ведут до гостиницы «Латам».

«Абель – Фишер»

Утром 21 июня Эмиль Гольдфус был арестован в своём номере и после того, как его назвали полковником, сразу понял, что именно произошло. В принципе, всё именно к этому и шло… По этой причине он «признался», что на самом деле его зовут Рудольфом Абелем – но далее продолжал держаться своей «легенды».

«Юрий Дроздов»

Спецслужбы США испытали час триумфа. Он пробил в 7.21 утра 21 июня 1957 года, когда трое агентов ФБР ворвались в номер 839 скромной гостиницы «Латам» на Манхэттене, где еще 11 мая снял комнату за 29 долларов в неделю жилец Мартин Коллинз. Заспанный голый человек лет пятидесяти пяти, прикрывавшийся рукой, был искренне удивлён видом грозной троицы. Особенно – револьвером в руках одного из них. Здесь же ФБР допустило и первый промах: после сорвавшейся у старшего фразы «Господин полковник, надеемся, вы будете сотрудничать с нами!» – нелегалу мгновенно стало понятно, кто его выдал: из десятка миллионов жителей Нью-Йорка о недавнем присвоении ему полковничьего звания был осведомлён лишь Рейно Хейханен.

Обитатель забитого вещами номера не выказал ни удивления, ни неудовольствия тем, что ему приписывают столь высокий чин. Детектив, быстро сориентировавшись, протянул арестованному искусственную челюсть, взятую с гостиничной полки. Тот спокойно попросил разрешения одеться. Не отвечая, агент задал, по версии американцев, следующий вопрос: «Есть ли у вас художественное ателье на имя Эмиля Гольдфуса в Бруклине?» Челюсть была привычно вставлена, трусы натянуты, и ответ прозвучал тотчас: «Да, есть». Тут же арестованный попросился в туалет. Отказа не последовало, и «Марк» помимо осуществления естественной надобности успел спустить в унитаз часть шифроблокнота.

Развернулось второе действие. В комнату вошёл четвертый – инспектор управления по иммиграции и натурализации Роберт Шонбергер. На его вопрос: «Действительно ли вы приехали в США из Канады в 1948-м?» последовало: «Да». Второй вопрос: «Действительно ли вы въехали в США под именем Эндрю Кайотиса?» И на это было получено короткое «да». Действия агентов ФБР, ворвавшихся в комнату, были незаконны. Его арестовали без ордера на арест, на обыск и изъятие имущества. Пытаясь придать аресту некую формальную правоту, инспектор Шонбергер объявил Коллинзу, что он арестован «за нелегальный въезд в США». Присутствовала в этом доля цинизма: причём тут тогда ФБР, если ордер выписан службой иммиграции и натурализации? В таком случае всё, что можно было предъявить полковнику, именовалось «незаконным въездом и проживанием в США». Но спецслужбы, как правило, не церемонятся. Существовал, по их мнению, шанс перевербовать «Марка». Если арест проводился ФБР, то дело было бы немедленно предано огласке, но в планы ФБР и ЦРУ такое не входило. Последовал приказ одеться, и Мартин Коллинз, он же Эмиль Гольдфус, он же Эндрю Кайотис неспешно – он всё делал спокойно и не торопясь – открыл дверцу стенного шкафа и натянул пиджак из серого твида. Его голову украсила соломенная шляпа, с которой он потом не расставался. Этот головной убор стал его фирменным знаком, в нём полковник Абель запечатлён на всех фотографиях того времени. Агент ФБР защёлкнул наручники. Арест, пусть и незаконный, состоялся.

«Абель – Фишер»

В ходе следствия и на суде «Абель» держался с поразительной выдержкой, хладнокровием и достоинством. Никакой информации о связанных с ним лицах, сути проделанной в США разведывательной работы американцы от него не получили. Им даже так и не удалось установить его настоящее имя.

«Коротков»