Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы

14 октября 1957 года в США в здании федерального суда Восточного округа Нью-Йорка начался широко освещавшийся в мировой прессе судебный процесс по делу № 45094 «Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Ивановича Абеля». На скамье подсудимых находился советский разведчик-нелегал полковник Вильям Генрихович Фишер, который при аресте представился Рудольфом Абелем, назвав имя своего уже умершего товарища по нелегальной разведке. Тем самым он сообщил своему руководству в Москве, которое знало о дружбе Фишера с Абелем, что с ним случилась беда, и о том, под какой легендой он будет действовать в ходе суда.

«Сахаровский»

<В «Очерках истории Российской внешней разведки» указано так:>

«Важное значение имело поведение на суде самого разведчика. Им был избран оптимальный вариант действий. В соответствии с американским законодательством, он отказался от дачи показаний, уполномочил суд выделить ему защитника и весь процесс обратил в диалог между судом и защитой. Это лишило обвинение возможности требовать от разведчика показаний, объяснений, доказательств и разыгрывать эффектные сцены политического шоу».

«Юрий Дроздов»

В качестве защитника Абеля ассоциация адвокатов назначила известного юриста Джеймса Донована[48]. В годы Второй мировой войны Донован служил в военно-морской разведке и имел звание коммандера. На Нюрнбергском процессе он был помощником обвинителя со стороны США. Донован действительно был превосходным адвокатом и порядочным человеком, к тому же по мере знакомства со своим подзащитным всё более проникался к нему и уважением, и чисто человеческой симпатией. (Примечательно, что оплата защитника, его помощников, различных издержек была произведена за счёт денег, конфискованных при аресте «Абеля».)

Главным свидетелем обвинения на процессе (по иронии судьбы он проходил в октябре 1957 года в федеральном суде Восточного округа Нью-Йорка, почти напротив того здания на Фултон-стрит, в котором «Марк» прожил шесть лет) был Рейно Хейханен, который, впрочем, произвёл и на судью, и на присяжных, и на многочисленных журналистов самое гнусное впечатление. В отличие от подсудимого. <…>

Рудольф Абель по главному пункту обвинения мог быть приговорён федеральным окружным судьей Мортимером Байерсом к смертной казни, поскольку присяжные вынесли обвинительный вердикт.

Не отрицая правильности вердикта присяжных, адвокат Донован, обращаясь в своей заключительной речи к судье, высказал твёрдое убеждение, что интересы правосудия и национальные интересы Соединенных Штатов Америки требуют, чтобы смертная казнь к Абелю не была применена по пяти причинам. Главной и самой убедительной стала пятая:

«5. Нельзя исключить вероятности того, что в обозримом будущем работниками соответствующих служб Советской России или её союзников может быть арестован американский разведчик соответствующего ранга. В таком случае обмен задержанными через дипломатические каналы, возможно, будет наилучшим образом отвечать интересам США».

Судья Байерс внял аргументации защитника, он сохранил жизнь подсудимому, но приговор вынес суровый: 30 лет тюремного заключения и штраф в три тысячи долларов. С учётом возраста Абеля – 54 года, приговор фактически означал заключение пожизненное.

«Коротков»

Фишера нужно было спасать.

Но это понятно сейчас, а вот в те далёкие времена всё было несколько по-иному. Вот что рассказывал нам генерал армии Владимир Александрович Крючков, возглавлявший советскую разведку почти полтора десятилетия:

«Было время, когда мы вообще от наших нелегалов отказывались. Им запрещали переходить на советскую основу – мол, вы сами по себе. Мы с Андроповым долго обсуждали эту проблему и пришли к выводу, что разведчик должен чувствовать Родину, которая в трудный момент его защитит. Поэтому впоследствии, если наш разведчик попадался, он переходил на советскую основу: я – советский гражданин. Всё! Это было, я считаю, небольшой революцией. Мы официально вступались за своего человека, поднимали вопрос, добивались его освобождения, обменивали его на другого, платили деньги… Более того, мы сразу пускали в ход контрмеры. Я не помню ни одного случая, чтобы нам не удавалось освободить нелегала. Когда мы пошли по этой колее, это вдохнуло в разведчиков уверенность…»