Хроники российской Саньясы. Том 2

В: Если вы создали такой язык, то использовали ли вы его применительно к себе, к работе над собой?

О: Да, конечно, такого рода эксперименты были. Я уже говорил, что профессионал, разрабатывающий ту или иную психотехнику, обязан проверить ее действенность и безопасность на себе. Не только нашим экспериментальным группам, но и мне самому в эксперименте удавалось сохранять самоконтроль при различных измененных состояниях сознания, критерием чего может служить выполнение каких-либо заранее заданных операций. Простой пример: вы от тысячи постоянно отнимаете по семнадцать. Это процедура, которая для каждого человека занимает свое определенное время. И вот, вы начинаете такое действие, а затем, через десять — двадцать секунд, допустим, под действием какого-то внешнего агента, входите в измененное состояние сознания…

В: Что являлось этим внешним агентом?

О: Да что угодно! Любой диссоциативный наркотик или, скажем, закись азота, хотя неважно, что именно. И вот, находясь в этом состоянии, вы должны совершить ряд определенных действий, соответствующих продолжению процедуры вычитания. Если самоконтроль утрачен и сознание теряет свою непрерывность, то произвести дальнейший просчет чисел вы не сможете. Но если самоконтроль сохранен, вы можете произвести некое действие, формально не имеющее никакого отношения к просчету чисел, но сохраняющее его смысл, действие, которое соответствует счету, и совершаете там, в измененном состоянии сознания, три — пять — десять шагов. Тогда, при выходе из него вы получаете то самое число, которое должно получиться через эти самые три — пять — десять шагов. Это достаточно убедительный эксперимент. Не владея навыками сохранения самоконтроля, которые мы разработали, совершить такие действия в измененном состоянии сознания никому из испытуемых не удавалось. На самом деле, за всей этой темой стоят очень серьезные перспективы.

В: Хотя в первой части беседы вы обрисовали свою позицию, но все-таки я рискну спросить: применяли ли вы подобные технологии в области духовных исканий?

О: Нет, конечно. Истина так не ищется. Я не понимаю, зачем впотьмах искать Истину, когда существуют определенные процедуры: вы идете в Церковь, — уже этим вы совершаете самый первый шаг. Это двойной выбор: с одной стороны вы тем самым вырываетесь из той жизни, в которой находитесь, а это волевое решение, потому что нужно принудить себя к выполнению действий, кажущихся не нужными. Вы первоначально должны молиться, хотя нет еще никакой ответной теплоты, нет еще никакого отзыва на вашу молитву, нет никакого результата. Вы должны принять определенные тезисы, которые не имеют никакого отношения к вашей непосредственной жизни. И принять их как те, которые, на самом деле, управляют вашей жизнью. Но это еще полбеды. Придя в Церковь, вы совершаете еще некоторый негарантированный выбор. Гарантий того, что вы выбрали Истину, нет. Ведь разные Церкви противоречат друг другу. Правы либо мы, православные христиане, либо иудеи. Некоторые утверждают, что правы и те и другие, но тогда мы только получаем еще одну дополнительную возможность: может быть, правы только одни, правы только другие и правы и те, и другие. Но выбор, который вы совершаете, определяет вашу жизнь за пределами вашего земного существования. Когда выбор совершен, человек начинает к Истине приближаться. До этого он живет в лучшем случае в отражениях, в изображениях Истины. Но если выбор неверен, вы от Истины только удалитесь.

В: Что тогда по-вашему Истина?

О: Смотря в каком из миров формулировать этот ответ. Человек Церкви приведет Вам слова Спасителя: Я есть Истина, Путь и Жизнь… А человек культуры начнет создавать определения, но этих определений может быть множество. Это будут отражения Истины. Но с Истиной Вы столкнетесь только когда преодолеваете отражения и соприкоснетесь с Реальностью. Проблема соприкосновения с Реальностью мне представляется одной из основных проблем современного человека.

В: Это нечто неопределимое словами, не так ли?

О: Ну, когда мы бодрствуем, мы же знаем, что мы бодрствуем, а не спим? Но когда мы спим, мы этого, как правило, не знаем. И иногда у нас возникают сомнения, когда во сне мы сомневаемся, спим мы или нет. Тогда мы пытаемся это проверить. Но когда мы бодрствуем, мы гарантированно знаем, что мы бодрствуем. Точно также и с Истиной: когда мы с ней соприкасаемся, мы гарантированно знаем, что это — Истина. А с точки зрения жизни в отражениях это никак невозможно проверить. Где критерий? Нет внешнего критерия. Точно так же, как нет внешнего критерия принадлежности человека культуре или Церкви. Для человека, который находится рядом с Культурой, но не является ее членом, нет никакого четкого критерия, позволяющего определить, внутри культуры он или нет. Внутренний критерий есть только у того, кто действительно находится внутри этого мира культуры.

В: Вы говорили, что, находясь в мире технологии, возможно построить технологию для выхода из этого мира и соприкосновения с Истиной…