Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

Планируя с закружившим неподалёку грифоном, опускаясь всё ниже по незримой спирали, Эффалия ловко приземлилась в руки отца.

– Блестяще, – с улыбкой сказал он. – Ты произвела фурор. А теперь, будь добра, насобирай мне красивых камней.

Спущенный на песок зверёныш помчался вдоль берега, высматривая достойные находки.

Леонардо же проводил взглядом улетевшего за лес грифона и посмотрел на Шиари, чей хвост всё ещё выражал недовольство:

– Зачатый смутными временами орден подал мне идею. Тогда не только друиды пытались уберечь существ от гибели. Единицы их стараний по сей день ходят по земле. Но есть и те, что пребывают в анабиозе: дремлют во власти чар в укромных местах. Для нынешнего мира возвращение магии – шаг в новую эру. Будет разумно подготовить человечество: пробудить оставшихся, дав людям возможность адаптироваться, – взор некроманта упал на искристую поверхность озера. – Поведай мне свои мысли. Интересно мнение той, что рождена на рубеже двух эпох и, вероятно, одинаково радеет за обе стороны.

Моалгрен молчал. Его хвост сначала нервно выбил песчаные искры, потом глухо стукнул по чешуе бока и вдруг замер, соскользнув вниз.

«Новая борьба. Новые победители. Новые жертвы», – в голове колдуна прозвучал голос Ли, её, да не совсем: ниже, грубее, размереннее и суше.

– Жертвы неизбежны. Так было всегда. Для человека тропинка – свободный путь, для природы – гибель тысячи растений. Невзирая на параллели, я не выбираю между существами и человечеством. Моя позиция основана на справедливости. Я выступаю за всеобъемлющее равновесие. Концепция развития общества обязательно содержит стадии монизма и дуализма. Но они уже позади. Грядёт эра плюрализма, приняв который, каждый сумеет постичь свободу. Не безграничную, однако более чем достойную: заканчиваться она будет лишь там, где лежит начало свободы другого.

«Равновесие?..» – зверь фыркнул, лениво мотнул хвостом. – «Всё одно. Сильнейшим, их стае – лучшие куски. Остальным – крохи. Таков порядок. Он неизменен. И ты – тому доказательство».

– Разве? – повернул голову некромант. – До меня ещё не было тёмных магов, достигших таких высот. Я – созданный мирозданием вестник перемен, кому суждено найти баланс между Светом и Тьмой. Создать новую социальную иерархию, где противоположности будут не враждовать, а дополнять друг друга. Скажешь, невозможно. А я скажу, что ты, наделённая обоими видами чар без деструктивной реакции, – прямое доказательство удачной эклектики.

«Мирозданием? Или ты так решил? По праву сильнейшего?» – зверь мотнул головой: – «Неважно. Баланс Света и Тьмы – одна грань. Есть другие», – вдруг его уши слились с шеей, а пасть приоткрылась, выпуская наружу хриплый взрык: – «Удачной… Мало согласных».

Так же внезапно моалгрен отряхнулся, вскинул морду, отыскивая взглядом детёныша, что оставил после себя очередную ямку и попрыгал на поиски новой добычи.

Колдун тоже немного понаблюдал за дочерью.

– Сомнения вяжут поступь, когда взор блуждает в выборе пути. Я же всегда вижу истинную суть, – жёлтые глаза объяла бледная муть. – Пусть порой и не сразу, а лишь созерцая жизнь, как мертвец, – взгляд вернулся к зверю. – Нет ничего важнее…

Леонардо вдруг замолчал. Его лицо выразило секундное недоумение, вслед за каким пальцы неспешно сплелись над пряжкой ремня, замерли схлестнувшимися волнами.

– Хм… Позволь спросить тебя: ты не хочешь мне что-нибудь поведать? – глаза вновь вобрали лунную желтизну.

Вопрос оторвал моалгрена от созерцания тащившей в пасти камешек Эффалии и даже привёл в замешательство, отчего голова его склонилась набок:

«Лого… Дом?..» – однако растерянность быстро сменило раздражение, прищурило недобро глаза и вновь запустило хвост в движение: – «Обстоятельства… Позже».

– Бесспорно. Отложим долгие беседы. Пора бы вспомнить, что мы празднуем твоё выздоровление. А какое празднество без «чудес»? – улыбнувшись, колдун проследовал к дочери, что уже успела сложить из блестящих камешков разноцветную кучку. – Халцедоны, сердолики, яшма и даже редкий для этого края опал. Превосходная работа, – он наклонился и наградил пушистую макушку поглаживанием между рожек. – А теперь… наблюдай.

Леонардо выпрямился. Мягкость с его лица сошла, будто вода – с промасленной кожи. Ладони же подёрнуло тёмным туманом, что стал плотными завитками оседать на песок.

Кучка задрожала, и все камни поднялись в воздух, отчего, казалось, заблестели ещё сильнее.

Некромант сблизил руки так, словно держал сферу – не задевая друг друга, камни закружились, пока не выстроились в круглое облако.

Перчатка на левой кисти испарилась. Бледная ладонь перевернулась когтями к небу. Пальцы сомкнулись капканом.

Эффалия заворожённо глядела, как ожившие находки сближаются, стукаются гранями и подрагивают, точно замёрзшие. Как из песка под ними выползают чёрные спирали тумана, закручиваясь в неспешный вихрь. Едва он коснулся камней, те сомкнулись в полый шар, разноцветный и сверкающий, который вдруг упал на песок, разогнав всю черноту.