Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

Проводив взглядом исчезнувших в зарослях моалгренов, колдун вышел на берег и посмотрел на блестевший средь песка каменный шар. Сколько бы отсверков он ни бросал, экспериментов за минувшие столетия довелось ставить намного больше. Магические. Алхимические. Политические. И многие другие. Сколько раз в мёртвую плоть вдыхалась жизнь! Сколько раз в колбах зарождались грандиозные открытия! Сколько раз государственный переворот становился личной победой! Однако одна область исследовалась крайне поверхностно. Социум. Находясь в тени, вершить судьбу мира чужими руками – лишь отдалённо соприкасаться с ним: играть на струнах людских слабостей в аристократическом обществе, где высокие чувства заменяет страсть или холодный расчёт. Но как тогда измерить истинную глубину человеческой души?

Когда собственное тело переполняет могущество, дома – несметные богатства, а по венам течёт бессмертие, хочется наверстать упущенное. Провести социальный эксперимент. Эксперимент, в котором уже невероятным образом появилась таинственная отметка.

С этой мыслью пришло понимание. Что из пяти предоставленных на выбор платьев Ли выберет самое закрытое и скромное. Что малышка будет одета в голубое: под цвет глаз. И что лучшее место для стола с яствами – поляна перед обрывом, окружённая нежной белизной таволги. Там и начнётся эксперимент, крах в котором может стоить всех былых достижений.

* * *

Небо подёрнул вечерний багрянец. Окрашенные им облака плыли по розовым просторам, пристально разглядывая Басторгский лес. Он был настолько огромен, что обеспечивал промыслом совершенно непохожих друг на друга людей. Кто-то собирал ягоды и грибы, кто-то – лечебные травы и коренья. Одни охотились на здешнюю живность, другие – на едущих по редким дорогам путников. Встречались и те, кто преданно служил Короне.

Так, далеко за подвластной дриаде территорией, жил егерь. Охранял от вырубки чёрную ольху, выпроваживал из чащи браконьеров и даже разбойников. Такую кость в горле сломать хотели многие, да только тогда некому будет высылать зашифрованные отчёты голубиной почтой. А без них пропавшего быстро хватятся. Мало того, что найдут замену, так ещё и патрули станут захаживать в проблемные владения – хоть преступавшие закон короля не любили, власть его признавали.

Оттого егерь считал себя местным божеством: то бравую толпу громкими речами развернёт, то заплутавших селян к опушке выведет, то медведя-шатуна в яму с кольями заманит. Чем не леший? Но только не сказочный, а с рыжими усами и нагрудным знаком, что наделял обычного смертного властью.

Никак не ожидал егерь, что однажды отлитая из серебра голова оленя будет сорвана с одежды и растоптана тяжёлым сапогом: двое приехавших к лесной избушке странников – оба крепкой комплекции – горячо желали получить ответы на свои вопросы…

Распахнутая настежь дверь. Перевёрнутый стол. Усыпанный глиняными черепками пол. Лежащий средь них хозяин дома, который таковым себя уже не ощущал, сплюнул кровь и тихо простонал:

– Обычные… леса…

– Обычные леса?! – рявкнул черноволосый мужчина с длинной бородой. – Я в этих обычных лесах пол-отряда потерял, – он наклонился к егерю, после чего зловеще произнёс: – И, поверь мне, они не заблудились…

– Что… вы… от меня… хотите? – вместе с отрывистой речью изо рта вывалился выбитый зуб, зажелтел в центре кровавой кляксы. – Мне велено… красное дерево… стеречь… да гадьё… всякое… гонять… – егерь чуть приподнялся и, заглянув в злые глаза, выдавил из груди: – Ни про каких странных зверей… я не слыхивал.

– Тогда ради чего я тащился в такую даль? Услышать, что ты глух, как тетерев, и слеп, как крот?!

Кулак, обмотанный кожаным ремнём, влетел в разбитое лицо – егерь грохнулся обратно на пол, где очередной стон вышел из ноздри красным пузырём.

– Похоже, не врёт, – сказал другой, стоявший у входа бородач, чьи застарелые шрамы тянулись через лицо и терялись в курчавой коричневе подбородка. – Может, вернёмся? Я пошарюсь ещё средь городских. Авось чего выведаю.

Чернобородый распрямился, задумчиво посмотрел на приятеля, сплюнул в сторону:

– Может… – он потянулся за висевшим на поясе ножом.

– Я б не марался. Боком выйдет.

– А если донесёт?

– Не донесёт. Он уже понял, что мы не здешние и что его древесина с олениной нам не сдались, – отчитываться не придётся. Потому проблемы, как таковой-то, и нет. Ну, помяли маленько рожу с побрякушкой. Так это для лучшего понимания. Верно ж, говорю? – взор ореховых глаз упал на еле шевелившегося егеря.

– Ник… аких… проблем… – донеслось с пола.

– Вот. Видишь, какой смышлёный, – судя по голосу, под коричневой бородой кривела ухмылка.

– Ла-адно, – убрал руку от ножен черноволосый. – Возвращаемся.

Пол задрожал от тяжёлого стука сапог. Боязливо скрипнули ступени. Зазвенели удила. Лишь когда фырканье лошадей затерялось где-то в лесу, егерь привстал и коснулся дрожащими пальцами болевшей головы: он так и не понял, за что минуту назад едва не лишился жизни.

* * *