Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

Ужин истаял в лучах заката, дочь с отцом – в чёрных клубах: малышка хотела поиграть с Иори. Можно было не поддаваться на детские упрашивания. Но зачем? Крепче будет спать. Леонардо обещал вернуть Эффалию к полуночи, и пока Ли была предоставлена самой себе.

Платье, бережно завёрнутое в промасленную холстину, легло на дно полого ствола поваленного дерева. Большой, окатанный в водах озера, серый в белёсых разводах камень запечатал отверстие. На сухие покровы давно погибшей сосны упало несколько золотистых капель, собравшихся в глубоких бороздах коры. Человеческое сознание возмущённо пискнуло от неприличности поступка. Но протесты немедленно смёл напор звериного инстинкта: пусть ни у кого не останется сомнений, кому принадлежат вещи, кому принадлежит весь лес.

Моалгрен потянулся, с упоением вонзая когти в податливую землю, – как же приятно было вновь оказаться в зверином теле… Перестали ныть затянувшиеся раны, самые глубокие, никак не желавшие сдаваться даже под воздействием магического исцеления. Сила переполняла, рвалась на волю. Зверь восстановился гораздо лучше или меньше обращал внимания на досадные помехи, а вот человеческая оболочка подводила. Стычка у Басторга принесла не только увечья, но и крепче сдружила женщину с её истинной сутью, добавила уверенности. Жаль, магией тогда в бою воспользоваться не удалось: после внезапного падения не хватило концентрации, потом же звериная ярость распылила остатки самообладания.

Моалгрен стелящейся рысью скользил по сумеречной тропке: то лавируя между деревьями, то ныряя в пышные заросли. Сложив уши и гребень в обтекавшую тело броню, с шелестом просачивался через переплетение ветвей – точно змея.

Активное движение помогало выплеснуть переполнявшие разум эмоции перед… казнью. Именно так Ли представляла себе разговор с Рихардом.

Она старательно отодвигала миг неприятной беседы – пряталась за личиной зверя, израненного, потрясённого. Переживания после встречи с «охотниками» не бередили. Возможно, досада и толика вины за собственную невнимательность, ведь пострадали Крига и Хайят. Но образ подавленного существа позволял избежать нежеланных разговоров. На всякий случай даже сознание было закрыто от любых посягательств. И Рихард, и Леонардо проявляли чудеса понимания… или снисходительности, что вероятнее. Жаль, надолго представление растянуть не получилось. Удивительно, как быстро уступила желанию Леонардо звериная суть… И раз одна линия обороны прорвана, то потеря другой – лишь вопрос времени. Лучше быть к этому готовой. Да и медлить с разговором бессмысленно, раз уж сама сделала предложение. К тому же на горизонте маячила новая проблема. Теперь Ли мучили сомнения: а точно ли под расплывчатым вопросом и странным выражением лица Леонардо крылась тема дома?..

Моалгрен бежал через сумеречный лес, пока впереди, за деревьями, не раскинулась родная поляна. Тогда уже остановился. Замер в тенях, глядя на стоявшую вдалеке хижину. Рихард будто мысли прочитал – поджидал снаружи, устроившись на притащенном от поленницы к двери чурбаке. Начёсывая лежавшую на коленях морду Скелы, он то и дело всматривался в тёмную опушку.

– Вижу тебе лучше, – лукаво усмехнулся Учитель приблизившемуся моалгрену.

Ли не спешила менять обличье – зверь, склонив голову набок, дёрнул ухом.

– Перестань. Ильхири нашептала, что ты была у озера. С Леонардо… Вдаваться в подробности не будем? – широкая улыбка и пляшущие в глазах искорки веселья стали ответом на прижатые уши и негодующий фырк моалгрена.

«Прекрасно! И этот туда же! А Ильхи! Тоже хороша…» – Ли почувствовала себя загнанным волком на облаве: куда ни кинься – всюду улюлюканье и рогатины.

– Пойдем. Ужин стынет, – вытащив из-под гиеновой морды свёрток одежды, Рихард поднялся и, положив его на чурбак, ушёл в хижину.

* * *

Привычное рагу казалось невероятно вкусным даже после недавней трапезы у озера: то ли организм усиленно восполнял потерянную энергию, то ли она успела соскучиться по человеческой еде. Рихард молчал. Подперев кулаком щёку, он помешивал чай, изредка поглядывая из-под полуопущенных ресниц. Выжидал. Ли была хорошо знакома эта манера Учителя, обычно за ней следовал нравоучительный монолог с последующей проверкой усвоения высказанного. И вот за столом уже сидит не женщина, а маленькая девочка под строгим взором отца.

Ли сосредоточенно делила и без того мелкие кусочки на совсем крошечные, медленно, будто боясь расплескать, несла ложку ко рту и долго, со всем тщанием пережёвывала. Ей было страшно. Страшнее чем в лесу, в окружении вооружённых мужчин. Там – она могла дать отпор. Здесь – здесь власти у неё не было. От Учителя можно ожидать любую реакцию: терпение у всех не безгранично, а количество выходок с её стороны неуклонно росло, ширясь в масштабах. И в довершение безумия она с широко раскрытыми глазами бежала в новую раскинутую сеть…

– Ну, – прервал молчание Рихард. – Так быстро разучилась говорить? Проясни-ка, наконец, что же всё-таки произошло.