Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Они называли себя Черной Цитаделью, над чьим именем висела зловещая легенда, отпугивающая даже бакуфу9. Поговаривали, что призрачные самураи являлись в самый разгар сражений, сметая всех на своем пути. Легенд и сказаний было великое множество, среди которых имело место быть и происхождение названия. Простой люд любил сочинять байки, запугивающие детишек. Одни рассказывали, будто и название, и монсё10 клана родились еще в незапамятные времена от некой проклятой черной башни, что хранит в себе артефакт, охраняемый неведомой силой. Другие выдумывали истории, повествовавшие о некоем оплоте – концентрации дьявольской силы, куда воинов изрыгает сам Дзигоку11. Некоторые из селян даже прозвали черных мечников Синигами12 и распускали слух, что те пожирают младенцев каждое полнолуние.

* * *

– Детство кончилось! – с ледяным торжеством объявил Акэти Мицухидэ.

С самой первой встречи присутствие молодого капитана вызывало у сына Оды Нобухидэ болезненные спазмы. Он не мог заставить себя даже мельком взглянуть в его глаза, но хорошо запомнил их цвет расплавленного золота. Они отражали тусклый свет свечей в комнате, где отец отважно стремился защитить семейство. В этом волчьем взгляде всегда сквозил холод, всегда отражалось высокомерие и брезгливость к тем, кто стоял ниже рангом. Такие герои, как Акэти Мицухидэ, в детских сказках выступают главными злодеями. В сказке с участием наследника семьи Ода, капитан стал именно таким человеком. Человеком, разрушившим его маленький и уютный мир в один взмах меча, но по иронии, их судьбы плотно сплелись, по иронии впредь мальчик должен подчиняться приказам этого человека чтобы выжить. Он не был бойцом, никогда не умел давать отпор обидчикам, однако без страха мог подставить спину ради защиты ближнего.

– Вы добьетесь всего сами, – продолжал Акэти, теперь представший учителем для всех собравшихся в стенах додзё детей. – Хотите вы того или нет, в итоге, как любое живое существо, вы приспособитесь. Вы захотите жить, возжелаете стать лучше других, вы отречетесь от такого понятия как дружба и забудете, что такое доверие по одной простой причине: в стенах этого города нет места слабым соплежуям. Право существовать под этим небом придется заслужить. Участи проигравших в схватке с Судьбой – я не завидую, но поверьте, засвидетельствовав, как ловко она отсеивает ненужный сброд, вам захочется отбросить все моральные принципы, обусловленные человечностью, и превратиться в зверя. Вы станете такими или будете выкинуты за безбрежные просторы вечности.

Он умел подать истину так, что начинало горчить во рту; говорил без надрывов менторским баритоном. Мальчишки смотрели на этого стройного и высокого, словно безупречный клинок, воина, затаив дыхание, будто позабыв, через что им пришлось пройти, прежде чем попасть сюда. Сын Нобухидэ не разделял их восторга, граничащего с неким тайным оккультизмом. На тот момент никто из них даже не представлял, что имел в виду Акэти Мицухидэ, пугая так называемой схваткой с Судьбой, но первый показательный турнир растворил пелену на их глазах так же быстро, как горячая вода растворяет кусочек сахара. Они воспринимали обучение кэндзюцу13 как нечто увлекательное, как некую игру, где можно вдоволь помахать деревянным мечом.

Когда десятерых мальчиков, проигравших в турнирных сражениях и показавших посредственное мастерство, построили на главной площади, а после надели на их головы мешки из плотной ткани и увели за ворота города, понимание тренировок – как и обещал Акэти Мицухидэ, – переломилось в корне. Из задиристой игры, обучение кэндзюцу обернулось борьбой за выживание. Показательная казнь подействовала безотказно, а тренировки стали не такими увлекательными и безобидными. Теперь за каждую провинность, будь то опоздание или нарушение этикета, за каждое лишнее движение, не понравившееся Акэти, следовали самые разнообразные наказания: от мытья додзё неделю кряду, до избиения бамбуковыми палками. Исполнителем экзекуции выступал учитель лично, не боясь испачкать рук, вызывая паническую боязнь перед своей безжалостной личностью у учеников. Казалось, он испытывает небывалое удовольствие, прикладываясь палкой по спинам юных подопечных.

Зато в свободное от тренировок время детям дозволялось заниматься чем угодно: ловить рыбу в озере на окраине города, играть в кости или сёги14 со взрослыми или же просто бесцельно шататься по улицам. Не возбранялся контакт и с женской половиной населения. Девочек было мало, но обучали их отнюдь не искусству чайной церемонии, не танцам с веерами; им не заплетали красивых причесок, не представляли на выбор цветастых платьев и бус. Теперь их лучшими друзьями были кэйкоги15 из грубой ткани и тяжелый боккэн16. Всех их готовили в разведку, а кураторство над юными особами взяла на себя капитан разведки со звучным именем Китаморэ Эри, которая, к слову, стала эталоном образа воительницы для девочек.