Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Крепкий черноволосый мужчина вбежал в покои, встал в среднюю оборонительную стойку у самой двери, держа катану перед собой. Он схватил растрепанную женщину за руку, подтолкнул к выходу в сад, глянул строгим взором на двух деток, в глазах которых правили непонимание и страх.

– Возьми лошадь. Скачи во всю прыть в Нагою, передай мой приказ Акэхиро: сейчас же созвать войско…

Договорить ему не дали. Путь через сад теперь был отрезан, его заполонили мечники в черных доспехах. С треском выломав сёдзи6 в покои, бандиты не теряли времени, один за другим нападая на главу семейства, который к слову весьма искусно отбивался от их агрессивных атак. Бой полностью поглотил его, он уже ни на что не отвлекался, тело действовало интуитивно. Взяв быстро с места, он подскочил, полоснул одного из убийц по лицу, разукрасив стену с изображением танцующих цапель карминовым веером, боковую атаку моментально парировал ножнами, нанес колотую рану в сочленение доспехов атакующего, попал точно в артерию. Комната заполнилась воплем, скрывшим за собой вопль иной. Женский. Кровь в висках била шумным напором, свирепый князь ничего не слышал за его багровыми потоками, кроме собственного сердцебиения.

– Толпой свалить хотите, выродки?! Я спрашиваю вас!

Он увернулся от горизонтальной атаки, парировал вертикальную, ударил в ответ, загнав лезвие под подмышку врагу, и легким нажатием на рукоять отделил конечность от тела.

– Я отправлю вас к хозяину по частям! Каждого из вас! Сражайтесь по чести, собаки! Кто тут главный?!

– Я. – Голос прозвучал со спины. Вооруженная группа синхронно отступила за границу комнаты, пол которой стал липким от крови.

– Дзиро Куроносукэ желает видеть тебя, Ода Нобухидэ.

В комнате было темно, облаченные в черные доспехи фигуры замерли, точно изваяния из оникса, однако говорящий будто светился в миазмах собственной жажды крови. Он выплыл со стороны веранды тихо, как ядовитая змея. Ода Нобухидэ вперился в его глаза цвета золота, рассмотрел тонкие черты лица: острый аккуратный нос, паскудную ухмылку на тонких губах, заостренный подбородок.

– Но вот незадача, – продолжал главарь, – видеть он хочет лишь твою голову.

И только тогда глава рода Ода рассмотрел недвижимо лежащее тело жены за спиной головореза. Вначале он оцепенел, воздетая рука с мечом безвольно опустилась к полу, ноги слегка подкосились, и он попятился назад, к стене. Никто не нападал, но оцепление черные мечники держали стройным порядком. Главарь сделал неоднозначный жест рукой, и один из самураев вывел двух детей примерно лет шести-семи так, чтобы все происходящее не ускользнуло от их глаз. Мальчик и девочка заливались слезами и дрожали; все, чего им хотелось в данный момент: очнуться от кошмара.

– Любишь семью, Нобухидэ-сама? – вопросил с усмешкой убийца и принял стойку, потянув из-за пояса вторую катану.

– Обозначь условия! Я пойду навстречу, обещаю! Дзиро всегда отличался жадностью. Чего он хочет? Земли? Золото? Говори!

– То, чего он хочет, – прошипел предводитель, – тебе не выкупить никакими средствами.

Оба напружинились, словно две дикие кошки, рассыпая искры из глаз в тусклом свете свечей, расставленных в бронзовых держателях по углам комнаты. Каждый ждал, когда враг сделает первый шаг, когда враг первый совершит ошибку. Убийца был неспешен, хладнокровен и совершенно спокоен. Ода Нобухидэ – разгорячен, преисполнен ярости, его тело разрывала изнутри ненависть. В такой атмосфере любой посторонний звук сошел бы для него за сигнал к атаке.

Таким предательским сигналом для Оды Нобухидэ стала сиси-одоси7, что с характерным звуком опустилась дном на каменную плиту в саду. Все произошло в пару шагов, в один взмах мечей и уложилось в пару секунд. Молниеносно проскользнув мимо друг друга, противники замерли. На глазах детей, отец вдруг уставился сквозь пространство пустым взглядом, перебирал сухими губами, точно произнося безмолвную молитву, а потом выронил клинок из рук, сделал пару шагов к бездыханному телу жены и грузно рухнул на пол. Черная во тьме ночи лужа медленно обрамляла его тело, словно пытаясь спрятать страшный порез во всю грудь. Главарь еще несколько мгновений смотрел на поверженного врага, затем рывком смахнул с лезвия свежую кровь и отдал приказ к отступлению.

Поместье полыхнуло за спинами головорезов, быстро занялось огнем, отдавая нестерпимый жар. Языки пламени разукрасили ночное небо жуткими кровавыми тенями, танцующими свой танец жертвоприношения на темно-синем полотне. Где-то отдаленно во тьме забили в колокол, призывая все возможные силы на тушение пожара. Бандиты подняли лошадей в галоп и умчались прочь, прихватив с собой юных наследников клана Ода.

Перед глазами проносились небольшие деревушки и густые леса. Покинув земли Овари, избежав чудесным образом всех постов, всадники остановились на ночлег в лесу близ какой-то крохотной деревушки. Пленникам дали по засохшей рисовой лепешке и глотку воды, а когда мальчишка пожаловался на нужду, один из мужланов зарядил ему шипастой рукавицей по голове и посоветовал что-то в духе – мочись под себя.