Хроники Сергея Краевского

Невольно вспомнилась аудиенция у Императора, не двусмысленное напутствие:

"При малейшей опасности собственной рукой прирежешь щенка и стражу. Но насилия без необходимости не чини и маску не снимай. Он мне еще очень-очень нужен".

Пока, хвала богам, все шло на редкость удачно. Если немного продержится нужный ветер, то можно будет уже на берегу отпраздновать успех. От столь замечательной перспективы потеплело на душе. Еще бы, там он, наконец, сможет спровадить надоевшую до смерти Велинду. И угораздили же демоны взять ее в море! Смазливость у знатной шлюхи сочеталась с глупостью и капризностью, доводившими временами Дейра до исступления. Уже не говоря о том, что из-за нее ради поддержания порядка на галере пришлось повесить раба-гребца. А он стоил пусть и небольших, но денег.

Были в путешествии и приятные моменты. У простофили Кильриса почти даром удалось приобрести невиданной работы меч и драгоценный перстень. Его венчал огромный, необычной чистоты изумруд, стоивший целого состояния. Кто-кто, а Фоджи знал толк в камнях. Незатемненная мутными включениями зелень - большая редкость, столь прозрачный и одновременно насыщенный кристалл он встречал впервые.

Да и рабы, купленные у Властителя, тоже были весьма интересны. Сразу после отплытия Фоджи с пристрастием допросил одного из них. Другой - гигант и красавец, наверняка опоенный зельем, спал. Очнувшись, безучастно греб, а по вечерам глотал пищу. Даже Велинда, во время прогулки глянув на него с любопытством, быстро потеряла всякий интерес.

* * *

Удар плети вырвал Сергея из прострации. Сколько их было за прошедшие дни? Не счесть. Но именно последний разбудил мозг. Вздрогнув, Краевский удивленно оглянулся по сторонам и, пораженный, замер.

Море... Пронизанная розовыми лучами бескрайняя лазурь сливалась на горизонте с небом...

Средь веселых бликов на поверхности резвилась стайка рыбок. То и дело рассыпалась пригоршней серебра, спасаясь бегством от небольших, но наудивление шустрых зверьков, весьма похожих на земных выдр. Те, нисколько не стесняясь близости людей, продолжали охоту. Причем, прежде чем очередной раз нырнуть, каждый занятно фыркал и стряхивал с блестящей шерстки капли воды. Чайки, боясь опоздать к пиршеству, обиженно крича, падали в воду. Теплый воздух ласкал легкие чистотой и неповторимо-сладким ароматом моря.

Отрешившись от всего на свете, Сергей несколько мгновений наслаждался великолепием окружающего мира, но вот они минули, и память тяжкой ношей пала на плечи. Земля... Ирис... Кильрис... крысоподобный Дарсис... смерть Ризы. А теперь он раб-гребец на средневековой галере.

В том, что рабство долго не продлится, Сергей нисколько не сомневался. Он сидел рядом с юношей, у которого над верхней губой едва пробивался первый пушок. Осунувшееся бледное лицо и темные круги под глазами говорили, что ему приходилось весьма несладко. Шею подростка, как и прочих невольников, сжимал металлический ошейник. Но вот ноги оставались свободными. Видимо, надсмотрщики не сомневались в послушании. Лениво прохаживаясь по палубе, они время от времени проверяли качество плетей на спинах прикованных к веслам рабов. Хлесткий удар разрывал кожу, оставляя на ней кровавую полосу, и сопровождался вскриком пострадавшего.

Невольники являли собой достаточно разношерстное сборище, хотя, на первый взгляд, походили друг на друга. Грязные, оборванные и злые, они скорее напоминали одетых в лохмотья зверей. Животные физиономии выражали лишь скотские желания, да и звуки, то и дело вылетавшие из ртов, были им подстать.

"До чего можно довести людей!" - ужаснулся Сергей.

Помимо надсмотрщиков на палубе слонялся десяток матросов с кривыми ножами на поясах. Увидел Сергей и пару солдат. Их явно тяготили громоздкие доспехи и большие, кажущиеся неуклюжими мечи. Оставив в стороне пики и укрывшись в тени, они мирно беседовали, то и дело поглядывая на невольников.

Неожиданно за спиной раздался сбивчивый шепот:

- Наконец-то. Вы очнулись - я уже совсем было потерял надежду... Хвала богам...

Пошатнувшись, он, как бы случайно, оглянулся назад. Не-смотря на неприглядный вид: лохмотья, оставшиеся от некогда добротного камзола, сбившиеся комками волосы грязно-серого цвета, многодневную бороду, - сверкнувшие огнем жизнелюбия и не сломленной воли глаза выдавали в говорившем несмирившегося с рабской участью человека.

Переждав надсмотрщиков, проходящих мимо, незнакомец прошептал:

- После заката... ночью...

Краевский едва заметно кивнул.

Движение уловил сосед, метнувший быстрый, испытывающий взгляд. Чего в нем было больше - надежды, страха или ненависти - Сергей так и не понял.

День прошел так же, как и другие. Ни словом, ни жестом Краевский не выказал, что разум вернулся.

Вечерело.

Словно повинуясь волшебству, вдруг наступил полный штиль. Ветер, весь день весело наполнявший паруса, внезапно стих. На вечерней заре розовый свет утонувшего за горизонтом Оризиса сменился фиолетовыми сумерками. Теперь тишину нарушали лишь всплески рыб да еще стоны измученных за день людей.