Хроники Шеридана

– В Приречье… – не моргнув глазом, пояснил трактирщик. – Там ведь давно все людские поселения выжгли – ещё во времена Дикого нашествия, так что, поди теперь разберись, кто откуда… Я, думаешь, рассказывал здесь кому, как мы носились по волнам с Чёрным Ястребом?.. Да и неважно это всё: ты ведь человек…

– Почём ты знаешь?.. – прищурился юноша.

Харди сглотнул слюну.

– Слушай, – прошептал он, склоняясь близко-близко, – если ты того… Лучше тогда это… Уходи, одним словом! Иначе и тебе и мне худо придётся!

– Не дрейфь, старина! – хлопнул его по плечу Гилленхарт. – Я пошутил.

– Плохая шутка… – набычился трактирщик, и юноша сразу вспомнил, что на корабле пудовые кулаки Харди пользовались заслуженным уважением.

– Ладно, – примирительно сказал он. – Не обижайся!.. Лучше скажи, как мне быть? – и кратко поведал о встрече с Тезариусом, не упомянув только о его предсказании.

– Свят! Свят!.. – перепугался толстяк и опасливо отодвинулся подальше. – Не вздумай даже упоминать вслух его имя!.. Это – демон! Он люто ненавидит род человеческий!.. Вот ведь незадача! Ох, беда-то, беда!.. – и продолжая причитать, Харди скрылся в кухне и вскоре вернулся с кувшином вина.

Добравшись одним глотком до дна глиняной посудины, Харди немного успокоился и сказал:

– Я тебя к одной старухе свожу, она тебе оберег даст… А уж там, как сложится, так тому и быть.

Сказано – сделано, и вечером того же дня, осушив для храбрости ещё пару кувшинов с вином, приятели оседлали коня чернодела, и вскарабкавшись вдвоём на его широкую спину, отправились в соседнюю деревню.

Старуха, о коей упоминал трактирщик, жила в маленькой развалюхе на самой окраине. Выслушав невнятный рассказ пришельцев, старуха достала длинный кривой нож.

– У меня цена для всех одна, – сказала она, и из её рта вылетела маленькая летучая мышь. – Знаете, какая?

Харди тупо закивал тяжелой башкой. Юстэс не знал, но на всякий случай тоже кивнул.

– Давай руку!.. – приказала старуха, и еще несколько летучек заметались по убогой светёлке.

– Д-дай ей руку! – пошатываясь, заплетающимся языком велел товарищу трактирщик.

Гилленхарт, которому благодаря вину море было по колено, наотмашь выкинул вперёд правую руку, едва не задев старуху по лицу. При этом он чуть не упал, и потому другой рукой ему пришлось схватиться за приятеля, который тоже едва держался на ногах.

Бабка цепко ухватилась птичьей лапкой за молодецкую длань и ловко полоснула по ней ножом.

– Чего она?.. – озадачился потерпевший, наблюдая, как кровь тонкой струйкой стекает в подставленную деревянную чашу.

– Пс-с! – невразумительно цыкнул на него приятель: молчи, мол… Потом замахнулся на обидчицу: – Хорош! Кому сказал?!

Старуха ловко опрокинула содержимое чаши в узкую щель беззубого рта.

– Оберег давай! – грозно приказал трактирщик.

– Зачем ему оберег? – тоненько хихикнула бабка. – У него уже есть! – и скрюченным пальцем указала на кинжал, прицепленный к поясу Юстэса. Тот, что достался ему от убитого пленника на корабле. – Лучше этого и быть не может!

Харди попытался сфокусировать взгляд в указанном направлении.

– Что же ты нам голову морочишь, нечисть! – взревел он, когда это ему удалось. – Напилась задарма кровушки – теперь расплачивайся! Думала, дураков нашла? Я с-счас живо всю вашу деревню спалю!

– Тихо-тихо, касатик!.. – залебезила бабка.

– Пошли! – буркнул Харди. Уходя, сплюнул на порог, и пригрозил: – Смотри, старая: коли чего не так – я к тебе с осиновым колом вернусь!

– Иди-иди! – огрызнулась старуха. – Взойдёт луна, проснутся мои молодцы, я посмотрю тогда, как ты запоёшь!

– Что-о?! – развернулся было обратно буян. Но Юстэс, которому происходящее нравилось всё меньше, перехватил забияку и вытолкал наружу.

Харди продолжал грозить и ругаться, Юстэс, не слушая его, поволок толстяка к плетню, где они привязали коня. Распутывая поводья, он заметил, как от ближайших хижин по направлению к ним спешат длинные тени.

– Давай!.. – подтолкнул он неповоротливого приятеля: ему внезапно стало жутко. – Залезай же в седло, братец!.. – и вдруг прямо перед ним очутилось чужое бледное лицо. Пахнуло гнилью…

– Ату их, ребятушки! – завопила фальцетом, высунувшись из окошка, бабка.

На подмогу бледнолицему скользнуло из темноты еще несколько фигур.

Юстэс даже не понял, как они с Харди очутились в седле. Ударил коня пятками в упругое брюхо, и замелькали мимо вперемежку деревья и звезды… Сзади засвистали, заулюлюкали, – насилу вырвались!..

Бешеная ночная скачка выветрила остатки хмеля. Вернулись домой тихие, трезвые… На цыпочках, – не дай бог разбудить хозяйку!– прокрались на кухню, осушили по кружке воды. Отдышались. Поглядели друг на друга…

– И к кому это ты меня в гости водил? – начал Юстэс, нарочито хмуря брови.

– Да к упырям… – с самым невинным видом отвечал приятель.

И-и!.. Тут их и разобрало!.. Хохотали до слёз, вспоминая прошедший вечер, пока и впрямь не разбудили хозяйку.