Хроники Шеридана

Тварь медленно поводила огромными усищами, ворочая длинной овальной башкой из стороны в сторону. Юноша видел внутренним зрением, как шевелятся её жвала, как мерно вздымаются и опадают кожные наросты по бокам, – ей-то незачем было таиться! – справиться в открытом бою с этим чудовищем мог разве что дракон…

Усилием воли юноша погасил видение. «Меня здесь нет… Нет… Я не существую… Есть лес… есть ночь… дерево…»

Его выдал запах. Этому старый воин не учил.

Спружинив всеми шестью лапами, скиссор с пронзительным клёкотом стремительно бросился на беззащитную жертву, ломая молодые деревца и ветви, попавшиеся на пути. Его жёлтые горящие глаза вдруг оказались прямо перед лицом затаившегося человека. Юстэс даже подумать ничего не успел: рука сама схватила лежащий рядом меч, и металл по самую рукоять вошел в брюхо скиссора – прямо, а потом вверх и вниз… В прошлой жизни у него тоже были отменные учителя!

Хищник содрогнулся всем телом, его горячее дыхание обожгло лицо человека. Заверещав от боли и ярости, он впился стальными когтями в плечи обидчика и ударил его клювом, целясь в голову. Уворачиваясь, Гилленхарт невольно выпустил скользкую от крови противника рукоять меча. Из-за его резкого движения, скиссор потерял опору, и они с шумом рухнули вниз. Удар о землю был столь силён, что чудовище упустило его из когтей. Юстэса отбросило в сторону… Повинуясь инстинкту самосохранения, он тут же сгоряча поднялся на ноги – монстр лежал на спине, конвульсивно шевеля лапами и пытаясь перевернуться. Человек вытащил из ножен кинжал и, шатаясь, двинулся вперёд. Кровь из рассечённой брови заливала ему глаза, ноги не слушались, всё вокруг – деревья, клочки неба в просветах между ветвями, мутные звезды, – плясало и раздваивалось, но он упрямо шёл навстречу возможной гибели, движимый первобытной ненавистью. Приблизившись, он двумя руками схватил оружие и замахнулся, что было сил… Но в глазах поверженного врага отразилась такая человечья тоска и страх, что, забыв о безопасности, юноша опустил кинжал.

– Вставай! – заорал он. – Вставай! Сразись со мной!! – и тут же поплатился за свое милосердие.

Коварная тварь, изловчившись, когтями пригвоздила его ступню к земле, пронзив её насквозь, и тут же легко перевернулась. Растопырив огромные крылья, скиссор закричал, – его внутренности тёмными жгутами торчали из распоротого брюха, – но в этом крике было торжество победителя. Огромной глыбой он навис над человеком – таким крошечным, таким слабым! – и замахнулся клювом, чтобы нанести ему последний удар… В руке человека сверкнула сталь, и кинжал вонзился прямо в надвигающееся жёлтое око чудовища.

Скиссор рухнул как подкошенный, чудом не придавив собой поединщика. Вытянулся – и замер, мёртвый… Человек упал рядом с ним.

Утром взошедшее солнце нежными лучами осветило место страшной битвы: истоптанная земля, изломанные кусты и деревья, и два неподвижных тела. Одно – огромное, переливающееся всеми оттенками зелёного и серого, другое, маленькое, – словно грязный кусок тряпья.

Очнувшись, Гилленхарт со стоном приподнялся и сел, хватаясь за траву. Перед глазами вспыхивали и бешено вращались огромные огненные колёса. Оглядевшись, он медленно подполз к убитому чудовищу и вытащил из его трупа свой кинжал. Привалившись к остывшему плечу противника, он долго не мог отдышаться… Потом отыскал меч и, примерившись, рубанул по крылу скиссора: он слышал от бывалых вояк, что лучшие щиты делают именно из кожистых крыльев этих чудовищ. Выкроив подходящий кусок, он вырезал кинжалом на внутренней стороне захват для руки. Примерился… Вроде получилось удобно.

Это отняло у него все силы. Бросив оружие, он лёг. Сырая, еще не нагревшаяся земля, так хорошо пахнувшая травой, приятно холодила смертельно утомлённое тело. Ему вдруг захотелось слиться с ней, стать единым целым… Он перевернулся на спину, раскинув руки. Вверху проплывали лёгкие белоснежные облака – захотелось улететь вместе с ними…

Сколько прошло времени, прежде чем он заставил себя пошевелиться?.. Молодость и присущая каждому живому существу жажда жизни взяли верх над слабостью, и он пополз к реке.

Прошла вечность, пока его пальцы ощутили влажный песок. Встав на четвереньки, он заполз на мелководье, опустил голову и, задыхаясь, всё пил и пил, и никак не мог напиться…

Внезапно он почувствовал, что кто-то смотрит на него. Продолжая лакать воду, он осторожно нащупал кинжал, и когда пальцы сжали прохладный металл, резко развернулся и вскочил. Но боль в раненой ноге швырнула его обратно в воду.

Туча брызг поднялась над ним, и сквозь сверкающую пелену он увидел на берегу всадника.

Женщина, одетая в белое, восседала на прекрасном белоснежном коне. Из-под головного покрывала цвета снега, выбивались длинные золотые локоны; спускаясь до колен всадницы, они переплетались с лохматой гривой коня. Её облик казался воздушным и прозрачным, но тёмные глаза смотрели строго, царственно прямой стан опоясывал меч, а в руках, сжимающих поводья, чувствовалась скрытая сила.

Юстэс медленно поднялся и, забыв о боли, приблизился к ней.