Хроники Смертельной Битвы: Во имя высоких целей

Китана с трудом поднялась с пола, опираясь на стену, прошла через анфиладу комнат в свою спальню и рухнула на кровать. Теперь ей хотелось лишь одного: уснуть и проспать глубоким сном несколько часов, а лучше дней. Однако когда она уже готова была соскользнуть в дымную муть сновидений, послышались шаги. Она все еще была не одна. Китана попыталась приоткрыть глаза, не понимая, зачем Саб-Зиро последовал за ней, но и на это у нее не хватило сил. Она жалобно всхлипнула и уткнулась лицом в подушку. Саб-Зиро, помедлив, потянул за край покрывала и осторожно укрыл ее.

— Позвать служанок?

— Не нужно, — пробормотала Китана, едва удержавшись от удивленного возгласа: еще бы, сам Ледяной воин вдруг решил проявить участливость, сделавшись не только тюремщиком, но и нянькой.

— Беседа с Императором приняла нежелательное направление? — продолжил он, окончательно повергнув Китану в недоумение. Сон слетел с нее как по волшебству.

— Тебе-то что? — проговорила она, усаживаясь на кровати. В груди вспыхнуло странное нетерпение, так, будто от ответа зависело что-то важное. Саб-Зиро отвел глаза, избегая ее прямого взгляда, и, помедлив, ответил:

— Ничего.

— Тогда пошел вон из моих покоев, — ответила Китана, презрительно выплевывая каждое слово. Саб-Зиро, к ее удивлению и некоторой досаде, тут же выполнил это требование.

Вечером Китана безропотно позволила служанкам обрядить себя в церемониальное платье, хотя тяжелое сооружение из затканной имперскими эмблемами ткани заставляло ее чувствовать себя скованной по рукам и ногам, дождалась положенного сопровождения Черных священников и отправилась в зал для приемов, куда ей было приказано явиться. Поприветствовав собравшихся — высшую знать Эдении, приглашенную, по-видимому, исключительно с целью представить им принцессу в новом качестве, и ближайших советников Шао Кана, — Китана подошла к стоявшей у трона матери. Гости словно исполняли замысловатый ритуал: кланялись друг другу, обмениваясь оценивающими взглядами, прятали настороженность за разговорами на строго определенные темы. Ни одного лишнего слова, ни одного резкого движения.

Среди эденийцев Китана заметила знакомого ей по прежним посольствам воина Рейна, который, поймав ее взгляд, согнулся в учтивом поклоне. Она ответила ему кивком и отвернулась. На душе у нее было так скверно, что празднично украшенный зал виделся ей будто сквозь серую пелену, а лица гостей казались бледными и искаженными. Больше всего на свете Китане хотелось выйти на свежий воздух, подальше от утомительного гула голосов и царапающих любопытных взглядов, но она не могла. Давящая сила Императора все еще простиралась над ней, лишая ее воли к сопротивлению, заставляя в мелочах следовать отданному приказу. Указывая ей на ее место.

Синдел, обменявшись положенными любезностями с очередным напыщенным эденийским вельможей, отвлеклась от гостей и подошла ближе к Китане. Та не смогла скрыть болезненную гримасу: в раздражающе сладком аромате цветочных духов матери ей почудилась примесь тления. Синдел тут же схватила ее за руку цепкими худыми пальцами.

— Ты нездорова?

— Займись гостями, мама, — процедила Китана сквозь зубы. Звук голоса матери, шуршание тканей ее наряда, переливы мерцающего света в гранях многочисленных украшений — все это раздражало, и само ощущение близости Синдел вызывало дурноту.

— Китана, посмотри на меня. Я так рада, что ты решила выйти из… Присоединиться к нам сегодня, ты не представляешь, как мне не хватало тебя на этих приемах…

Китана медленно повернулась и со злым удовольствием проследила за тем, как улыбка на лице королевы сменяется растерянностью, а потом откровенным испугом. Синдел беспомощно завертела головой, ища кого-то глазами, снова взглянула на Китану.

— Ты не хуже меня знаешь, что это было не мое решение. Император вынудил меня появиться здесь, мама. Видимо, я обязана тебе этой милостью, — проговорила Китана, не потрудившись понизить голос. Синдел выпрямилась, нервно скомкав кружево на рукавах.

— Дорогая, говори тише, не стоит отвлекать гостей от беседы. Да, ты права, я просила, — она заискивающе взглянула на Китану, и в глазах ее, как обычно при столкновении с любой трудностью, заблестели слезы, — я просила его быть к тебе добрым, но это и его решение тоже, ведь он любит тебя…

— Как свою дочь, — закончила Китана. Синдел недоумевающе захлопала ресницами и снова улыбнулась.

— Именно это я и хотела сказать. Как свою дочь. Я так рада, что вы с ним наконец поняли друг друга и преодолели это… Разногласие.

— Верно, мама. Разногласие. Лучше и не скажешь. Хотя нет. Император выразился точнее: ничего не значащая старая история, — усмехнулась Китана.