Хроники. Том первый

С Лайамом мы подружились, и после работы я стал ходить в таверну «Белая лошадь» на Гудзон-стрит — преимущественно ирландский бар, где завсегдатаями были парни с исторической родины. Всю ночь они распевали застольные песни, деревенские баллады и воодушевляющие бунтарские песни, от которых срывало крышу. Бунтарские песни — дело серьезное. Язык там был искрометный и провокационный, в словах — много действия, и все поется с большим смаком. У певца обычно в глазах играл веселый огонек — иначе не получалось. Я эти песни любил, и они часто звучали у меня в голове даже на следующий день. Хотя песнями протеста они не были — скорее, бунтарские баллады… Даже в простой мелодичной балладе, которой легко соблазнить девицу, где-то за углом таился бунт. Этого не избежать. В моем репертуаре тоже такие были: что-то приятное вдруг переворачивалось, но вместо бунта выглядывала сама смерть, Мрачный Жнец. Бунт говорил со мной громче. Бунтарь жив и здоров, быть им романтично и почетно. А Мрачный Жнец совсем не таков.

Я начинал думать, что мне стоит измениться. Но ирландский пейзаж не слишком походил на американский, и мне пришлось бы искать какие-то клинописные таблички, какой-то архаический Грааль, чтобы осветить себе путь. Я ухватил основную мысль, какие песни мне хочется писать, я просто пока не знал, как это делать.

Я все делал быстро. Быстро думал, быстро ел и быстро ходил. Я даже песни пел быстро. Следовало как-то замедлить мозг, если я собираюсь стать композитором, которому есть что сказать.