Хроники Торинода: вор, принц и воин

Он вдруг начал расти, вытягиваться, становиться шире в плечах, становясь таким же нескладным как Кларенс, руки и ноги словно сговорились мешаться ему при ходьбе, а зрение напротив, ухудшилось. Волосы похоже тоже составили договор с остальным телом и решили завиваться так сильно, как еще никогда в жизни. Лишь лицо оставалось прежним – чересчур белая кожа, чересчур большие карие глаза, резко контрастирующие с огненными локонами. Самое странное, что если раньше Элиа даже и не заметил бы ни одно из этих изменений, то теперь они бросались в глаза настолько ярко, что становилось одновременно и смешно и больно. Когда Ольг начал с ним душевный разговор о всех этих изменениях, Элиа не смутился, что непременно произошло бы раньше, а вдруг громко расхохотался, а потом сбежал от опешившего тана.

Но все это касалось лишь тела, решившего вдруг резко измениться. Душа, напротив, была в том же смятении, что и весь прошлый год.

На все попытки Ольга и Кларенса завести разговор на эти темы он отвечал уже не хохотом, а презрительным молчанием, заставляя первого возводить очи к небу, а второго – шипеть многоэтажные витиеватые ругательства, от которых некоторые окружающие шарахались в сторонку, а некоторые прислушивались и самим тщательнейшим образом запоминали.

Тем не менее, совершенно идиотский, по мнению Кларенса, план, работал. Ивэн совершенно неожиданно согласился на то, чтобы помочь освободить мечника по имени Колин из неарской тюрьмы.

Не так уж это было и сложно, как думали Ольг и Кларенс. Король Лэрион, жестоко подавив восстание на западе, был уверен, что теперь уж никто точно не поднимет никакой смуты, да еще и перед самым его дворцом. Трое мальчишек, поднявших край против тана Радиона как в воду канули, то ли погибнув от рук разбойников в тамошних лесах, то ли решили, что теперь высовываться – себе дороже, и солдаты перестали вглядываться в лица всех живущих в стране подростков в поисках лекаря, воина и того, третьего, с запоминающимися медными волосами…самого младшего из них…

Никому и невдомек было, что эти трое находятся сейчас в Неаре, да еще и собираются освободить оружейника по имени Колин, заговорщика и друга прежнего короля Торинода, рано и странно погибшего Эвана.

Тюрьма охранялась хорошо. Снаружи ее караулили воины из королевской гвардии, изнутри – стражники. А ключи от темниц, в которых содержали мятежников, держал при себе неотрывно сам держатель городской стражи господин Вар. Можно отвлечь воинов, споить стражников, но могучие двери сломать было невозможно. Подобрать отмычку – тоже. Как успел узнать вездесущий келонец, никто еще не подобрал. А кто пытался, оказывался в темнице по соседству.

– Глупость, – сказал Кларенс, узнав об этом, – Легче украсть ключи у Вара, чем идти напролом, не зная куда.

Сидели они в одном из трактиров города, шумном и многоголосном. Элиа поднял измученные глаза, но ничего не произнес. Ольг и неторопливо евший жареную птицу Ивэн, переглянулись понимающе.

– Скажи мне, друг бродяга, – издалека начал тан, – А трудно это вообще, украсть какую-либо вещь, чтобы ее обладатель не заметил пропажи?

Кларенс, сосредоточенно доедающий вторую тарелку супа, ловушки не заметил.

– Ну, не так уж и трудно. Взяли бы у Вара ключи, взамен подсунули ему похожие, но не те…какие-нибудь, неважно какие, а пока он с ними возится, вытащили бы из тюрьмы этого Колина – и дел-то! И сразу в леса, пока не хватились.

Элиа, заметивший хищный взгляд Ивэна, вздрогнул. Капкан для Кларенса, он, в отличии от последнего, заметил сразу же.

– Кларенс, – прямо начал Ольг, – Ты, конечно, можешь обидеться, и даже прав будешь…наверное…Но если кто и сможет украсть эти ключи, так это ты. Элиа в жизни даже пирожка чужого не взял, а я или Ивэн слишком заметны.

Зеленые глаза зло сверкнули. Кларенс явно не ожидал от тана подобного подвоха.

"…Я…я больше не буду спорить с тобой. И мешать не буду. И воровать…" Помнишь, тан, я обещал тебе это однажды? Так почему же ты заставляешь меня отказываться от своих слов, а тан? Какого черта, Ольг, ведь ты же сам учил меня тому, что надо быть честным, слышишь, ты, честным?

Честь для меня, Ольг, не твое танское достоинство, с которым ты можешь и выйти на смертельный бой, и на соседнюю улицу в лекарскую лавку. Для меня честь – это верность обещаниям. И ты сам заставляешь меня нарушать данное тебе слово!

Я не пойду. Я не смогу. Не заставляй меня делать это, Ольг. Пожалуйста.

Кажется, он проговорил это вслух. И удивился себе.