Хроники Торинода: вор, принц и воин

Ждущие яда, кинжала, тугой тетивы,

Но с пьедесталов шагнувшие на эшафоты,

Кто вы?

Гимнам внимавший, но веривший лишь в заклинанья,

Вечная хитрость в оправе святой простоты,

Спасший святыни от пламени и поруганья

Кто ты?

Ложь во спасенье и горе идущим по краю,

Жалость к тому, кто захлестнут петлей бытия,

Можешь спросить, но я не отвечу, не знаю,

Кто я?

Кто мы, чей мир всегда непрост?

Кто вы, ослепшие от слез?

Кто вы, сгоревшие любя?

Кто ты, забывший сам себя?

Элиа застыл в немом озарении, выпустив листок из рук и тот полетел, кружась, над причалом, а потом над водой.

Один из вас станет королем, другой будет спасать жизни людей…и лишь третий пойдет своей собственной дорогой.

Он никогда не сможет быть королем, настоящим королем – хотя бы потому что он – не король.

Кто я?

Сын конюшего замка Нарит. Книгочей и фантазер. Странник.

Странник.

Всего лишь странник. Не больше.

Но и не меньше.

Колин потерял Элиа. Нет, он знал, конечно, что юный принц сейчас где-то во дворце – куда бы он делся-то в самый день коронации – но само отсутствие парня настораживало. Он уже успел убедиться в том, что если Элиа что-то взволится, то его не переубедишь, даже и пытаться бесполезно. Младший сын Эвана был таким упрямцем, что его отцу наверняка и не снилось.

И вот сейчас, прямо в эту минуту, у Колина родилось отчетливое ощущение, что что-то будет – а уж что, так это совсем другой вопрос. Но это что-то несомненно было связано с Элиа, и всем его противоречивым характером.

Пока Ольга и Кларенса наряжали в парадные костюмы (Кларенс придирчиво осмотрел украшенный изумрудами эфес кинжала, сказал "ну, на худой конец сойдет и это", чем вызвал ухмылку со стороны странно молчаливого с самого утра Ольга), предчувствие какого-то поворота не покидало старого оружейника.

Ольг и Кларенс ничего не почувствовали. Лекарь прикидывал как будет выглядеть на самой церемонии, а тан…его словно и не было здесь.

Бегали и суетились люди, на площади перед дворцом, на заранее поставленном постаменте, расстилали ковры, а Элиа все не было.

Он появился почти в полдень, за несколько минут до коронации – просто одетый, спокойный, решительный. В карих глазах и впрямь горело что-то царственное, величественное, заставляющее ему повиноваться. Казалось, он даже стал выше ростом, и не так сильно припадал на никак не заживающую ногу. На черном шелке его костюма ярко выделялось тонкое белое лицо и огненные волосы.

– Ты где был? – не выдержал Кларенс,- Здесь все с ума посходили от беспокойства!

Элиа даже не ответил. Он подошел к Колину, взглянул в окно на толпу, собравшуюся внизу, и ждущую лишь его, короля, появления, и сказал четко.

– Начинаем.

– Но… – Колин хотел было сказать, что негоже выходить королю так просто, но взглянув в горящие глаза Элиа, передумал. Пусть. Люди приняли их троих ранеными, в грязи и крови, примут и такими.

Нескладного зеленоглазого лекаря, чью угловатость парадный костюм скрыл так, что тот казался еще выше ростом, шире в плечах.

Воина в черном с серебром плаще – Ольг редко носил другие цвета – со старинным мечом в увитых рунами серебристых ножнах.

И короля – не мальчика уже, но еще и не юношу – рыжеволосого, даже сегодня не захотевшего выделиться из толпы.

Так, втроем, они и вышли на подмосток. Вслед за ними, щурясь от яркого полуденного солнца, вышел и Колин, держащий в руках обитую черным бархатом подушку, на которой, переливаясь на солнце, лежали символы королевской власти Торинода – цепь с гербом и тонкий золотой обруч с установленным посередине алмазом – корона короля.

Герольды заиграли гимн, и старый оружейник начал речь.

– Жители Торинода! Долгие годы страной правил человек, не имеющий прав на престол, человек, которой сел на престол благодаря обману и измене, но теперь этому пришел конец.

Лэрион не зря считал Колина опасным своим противником – его звучный голос разносился по всей площади, заглушая все посторонние звуки. Люди слушали его молча, с уважением.

– В правой битве победили не просто чужеземцы, пришедшие однажды в Неар, победил сын короля Эвана – благословенного, вернувшийся в Торинод спустя много лет.

Он намеревался сказать еще много, но увидел знак, который показывает ему Элиа – "хватит", и замолчал, с поклоном уйдя в сторону.