Хроники тридцатилетней войны

Гонец: - Он чаще всего бывает в обществе того самого Клавдио.

Беатриче: - О господи! Он ведь хуже чумы! ППомоги Боже благородному Клавдио! Если он заразится Бенедиктом, леченье обойдется ему в тысячу дукатов.

Леонато: - Ну, племянница, как бы тебе не сойти с ума: ты ведь больше всех с Бенедиктом время проводишь....

Гонец: - А вот и капитан-генерал!

На галерею входит молодой еще Франческо Сфорца в сопровождении дона Хуана, Бенедикта и Клавдио.

Франческо: - Леонато! Вы встречаете нас на балконе, причиняя себе беспокойство....

Леонато: - Синьор капитан-генерал! С Вами в мой дом беспокойство никогда не приходит. Ведь когда оно исчезает - остается облегчение, а когда Вы меня покидаете - остается огорчение.

Франческо: - И все же Вы слишком охотно берете на себя заботы. А это, вероятно, Ваша дочь?

Леонато: - Ее мать не раз мне это говорила.

Бенедикт: - А Вы разве сомневались в этом, спрашивая у жены?

Леонато: - Нет, синьор Бенедикт, ведь Вы тогда были еще ребенком

Франческо: - Получайте плюху, Бенедикт. Но право, синьорита, Вы очень походите лицом на этого достойнейшего мужчину.

Бенедикт: - Хоть синьор Леонато и отец Геро, но я уверен, что она ни за что не согласилась бы иметь его голову на своих плечах.

Беатриче: - Удивляюсь, как это Вам охота все время болтать, синьор Бенедикт, когда на Вас никто не обращает внимания.

Бенедикт: - Как, милейшая Шпилька, Вы разве здесь?

Беатриче: - Где еще быть Шпильке, если не рядом с таким удобным предметом для уколов, как Вы, синьор?

Бенедикт: - Вот для того, чтобы уберечься от женских уколов, я не люблю ни одной женщины, хотя многие из них склоняли меня к любви.

Беатриче: - В этом я похожа на Вас: для меня приятнее слушать, как собака лает на ворон, чем как мужчина клянется мне в любви.

Бенедикт: - Да укрепит небо в Вас подобные чувства! Это избавит немало синьоров от царапин на физиономии

Беатриче: - Физиономиям вроде Вашей от царапин хуже не станет.

Бенедикт: - Хотел бы я, чтобы моя лошадь равнялась неутомимостью с Вашим язычком. Продолжайте с богом, а я кончил.

Беатриче: - Вы всегда кончаете лошадиной остротой.

Франческо (заканчивая разговор с Леонато): - Отлично, мой друг. Синьоры, владетель Новары приглашает погостить у него, сколько мы пожелаем.

После этих слов с галереи уходят почти все, но Клавдио придерживает Бенедикта.

Клавдио: - Бенедикт, ты заметил дочь синьора Леонато? Какая скромная и милая девушка! Или ты иного мнения?

Бенедикт: - По-моем,у для большой похвалы она слишком мала, для высокой - низковата.

Клавдио: - А я утверждаю, что не видел в своей жизни девушки прелестнее!

Бенедикт: - Я могу еще обходиться без очков и ничего особо прелестного в ней не вижу. Вот ее кузина - не вселись в нее бес - была бы лучше ее настолько, насколько майские дни лучше декабрьских. Но, я надеюсь, тебе не захотелось обратиться в женатого человека?

Клавдио: - Я не верю в такую удачу, но да: я хочу, чтобы Геро согласилась стать моей женой.

Бенедикт: - Вот до чего дело дошло! Еще вчера мы с тобой смеялись, что женатики носят шапки с целью прикрыть некие витые украшения, а нынче ты сам хочешь подставить шею под ярмо? Что ж, валяй и вздыхай все воскресные дни о былой свободе....

В этот момент на галерею возвращается Франческо.

Франческо: - Что за секреты задержали вас здесь?

Бенедикт: - Я бы хотел, сир, чтобы Вы принудили меня открыть их

Франческо: - Повелеваю тебе именем присяги на верность.

Бенедикт: - Ты слышишь, граф Клавдио? Я вынужден отвечать и говорю: Клавдио влюблен! В кого, спросите Вы? В маленькую Геро.

Франческо: - Это так, граф Клавдио?

Клавдио: - Так, сир.

Бенедикт: - В старой сказке говорилось: "Это не так и не было так и дай боже, чтобы этого не было"

Клавдио: - Только если моя страсть внезапно исчезнет, дай боже, чтобы так оно и было.

Франческо: - Аминь, если Вы любите Геро; она вполне достойна любви.

Бенедикт: - А я не чувствую, достойна ли женщина любви. И потому до конца жизни останусь холостяком.

Франческо: - Ну-ну. У меня есть предчувствие, что прежде чем умру, я увижу тебя побледневшим от любви.

Бенедикт: - От злости, от болезни или от голода, сир, но никак не от любви. Если я начну бледнеть от любви вместо того, чтобы краснеть от вина - позволяю вам выколоть мне глаза и повесить меня вместо вывески над входом в публичный дом в качестве слепого Купидона.

Франческо: - Время покажет. А пока что, любезный Бенедикт, отправляйтесь к Леонато и скажите, что мы придем на праздник, который он собрался затеять.

Бенедикт уходит, а Клавдио обращается к кондотьеру:

- Я Вас прошу помочь мне, сир.

Франческо: - Слушаю.

Клавдио: - Есть сын у Леонато?

Франческо: - Одна лишь Геро. Она же и наследница всего. Коль любишь ты ее, тогда признанье сделай.

Клавдио: - Язык немеет перед нею, я хуже школьника робею....

Франческо: - Тогда поступим так: сегодня ночью будет маскарад. С тобой фигурами и голосом мы схожи, а лица масками обложим. Я к Геро нежно подойду и слух ее в свой плен возьму и в пылком приступе влюбленной речи тобою назовусь меж прочим. Потом с ее отцом я потолкую и к обрученью подготовлю все втихую. (Уходят).