Хроники трона. Тетралогия (СИ)

Использование холодного оружия для него не проблема, но вот сколько и какого взять? Быстро удалось купить только один клинок. Это был действительно шедевр. Обзванивая знакомых в поисках хорошего оружия, ему предложили купить антикварный японский меч. Меч стоил баснословную сумму — триста пятьдесят тысяч рублей. Конечно, для кого-то эта сумма может показаться небольшой, но для Ярослава это составляло четверть его сбережений. Жалеть не пришлось — катана оказалась замечательным оружием шестнадцатого века. Хозяин продешевил, продав за эту сумму, меч стоил наполовину дороже, но ему были срочно нужны деньги, а покупателя в данный момент не находилось. Клинок назывался «Лунный дракон» клана Канешиге, место изготовления — Мусаше-но-куни. И хотя за Ярославом не водилось увлечения японщиной, он по достоинству оценил великолепие оружия, балансировку, качество стали, благородство линий. Чувствовалась истинная школа настоящих мастеров. К такому мечу пришлось покупать комплект — вакидзаки, танто, козука, но теперь уже из новоделов, и стоили они несравнимо меньше.

Глава 5

Неудачи подготовки экспедиции в Москве вынудили свернуть деятельность и перенести её в Вологду. На родину возлагались определённые надежды, народ здесь был другой, менее испорченный и более восприимчивый к проповеди. Прибыв домой, обнаружилось, что дом его отца стоит пустой, квартиранты сбежали, ничего не заплатив за два месяца, — тётя Женя была не в состоянии их контролировать. Но отчаиваться было рано. Воздух родины благотворно влиял на сознание, хотелось деятельности, хотелось броситься в гущу событий. В душе чувствовался подъём, ведь он вернулся домой после года отсутствия. Атмосфера Москвы угнетала. Суета огромного города наводила депрессию. Здесь, в провинции, всё было по-другому, другие взаимоотношения между людьми, какие-то более душевные, что ли, навевали спокойствие, уверенность в завтрашнем дне, что всё будет хорошо, и успех будет сопутствовать предприятию. Возможно, верно утверждение, что дома и родные стены помогают, но дела действительно стали складываться лучше. По приезде Ярослава домой к нему стали приходить соседи выразить свои соболезнования, причём все его жалели совершенно искренне, советы давали от чистой совести, а помощь предлагали совершенно бескорыстно. Такой яркий контраст со столицей, где люди не знают своего соседа по лестничной площадке!

Сюда, в глубинку, конечно, тоже стали проникать скверные людские привычки, но на их городской окраине, мало чем отличавшейся от обычной русской деревни, царили патриархальные порядки. Именно в этот момент ему улыбнулась удача. Дело в том, что на соседней улице жил один обормот по имени Саня, восемнадцати лет. Ему по закону надо идти в армию, но он категорически не хотел и старался этой почётной обязанности избежать: и больным прикидывался, и в институт поступал, да только всё не катило. Здоров, как бык, оказался, в ВУЗ, не взяли, ума не хватило. Теперь слонялся без дела и дошёл до того, что прятался от призывной комиссии у разных знакомых. О нём слухи в посёлке ходили, что собирается Саня на север вербоваться, лишь бы в армию не ходить. На этот-то крючок его и надо было ловить. Ярослав подошёл к делу с хитрецой, не с ходу. Сначала в компанию таких же лоботрясов втёрся. Стал сказки да байки про армию травить: он служил два года, много всякого насмотрелся и было что рассказать. Ой, плохо молодым «духам» там живётся, хоть бери верёвку и вешайся. Мальчишка лопухи развесил, доверять начал. Тут его и поймал на удочку рыбак. Знаю, мол, место, где ни одна комиссия не найдёт и ментура своими грязными лапами не достанет. Парень и растаял, как сахар, потому как боялся армии, как чёрт ладана. Хотя физической силой обделён не был, но унижений терпеть не мог. Согласился ехать. Да и сулил ему Ярослав золотые горы:

— Не навсегда едем, не понравиться — возвратишься, а там время пройдёт, забудут о тебе комиссары. Вернёшься домой и заживёшь по-прежнему.

Саня ехать готов был прямо сейчас, так как его могли отловить в любую минуту, под белые ручки взять и в поезд посадить. Пришлось прыть его осадить и просить потерпеть, а для вящей надёжности жить тайно в его, Ярослава, доме.