Хроники уходящего поколения

— Да вот его дом, — указал я на соседский пятистенок.

Чужак помялся, о чем-то раздумывая, а потом, видимо, решился сказать правду:

— Знаешь, не хочу показываться на глаза его жене, а у меня еще пара пузырей с собой. Сам понимаешь…

Хорошо зная Тоню Петрову, я не удивился реакции мужчины. Видимо, он в прошлом уже сталкивался с ее дурным характером.

— Так что, позвать его?

— Буду благодарен.

Через пятнадцать минут Иван уже обнимал, как оказалось, своего доброго друга Василия. А чтобы завязавшийся разговор не был на сухую, перешли ко мне во двор, к столику под яблоней. Я вынес рюмки и закуску. Пока ходил в дом, накрывал на стол, Иван с Василием продолжали начатый разговор. Как я понял, до перестройки они работали на одном предприятии. Оба столяры — золотые руки. В 1991 году предприятие «лопнуло». Оба остались без работы.

Иван с обидой в голосе повествовал, как тяжело жить при новой власти (туды ее растуды). Вынужден рыбачить. От продажи рыбы кое-что доставалось жене. Остальное — Ивану на водочку. А как же без нее. Короче, жизнь не удалась. Перспектив никаких.

Василий в двух словах рассказал, что после закрытия их «конторы» собрал бригаду и вахтовым методом они ставят на селе дома. Дешевые — для местных жителей. Супердорогие — для новых русских. Материально жить стало намного легче. Отремонтировал квартиру, приодел жену, детей. И когда я, закончив накрывать стол, уселся на лавочку, Василий в доказательство своей правоты достал из-за пазухи толстую пачку денег — на первый взгляд миллиона полтора. Я, уловив завистливый взгляд Ивана, наполнил рюмки для первого тоста. Но Василий повернул ход событий в другую сторону:

— Вань, сколько тебе надо для полного счастья? — спросил он, продолжая держать деньги в руках.

Прикинув, Иван назвал сумму, до сего дня считавшуюся для него нереальной:

— Пятьсот тысяч.

Василий отсчитал полмиллиона и протянул Ивану. Тот протянул было руку, но сдержал себя:

— Отдать не смогу.

Подняли рюмки. Василий всучил деньги Ивану:

— Бери. Отдавать не надо, если в течение двух недель начнешь работать. Могу взять к себе в бригаду.

Иван замер. Чувствовалось, что в его голове на пределе работает компьютер. Бледность сменилась ярким румянцем. Мы с Василием поняли: решение принято.

— Да пошли вы… — Иван кинул деньги на столик, с большим сожалением поставил нетронутую рюмку.

— Опять в кабалу? А жить, когда? Н-е-е-е-т, не купишь…

И, не простившись, ушел со двора.

Мы с Василием, не произнеся ни слова, выпили. Закусили. После чего гость заговорил.

— Я хорошо знаю Ивана. Золотые руки. Был в Чернобыле. Я знал, что он не работает. Решил помочь. Да вот видишь, что вышло… Пропал мужик.

До вечера мы с Василием обсудили все, что возможно. После чего я проводил его на автобус.

« « «

Оказалось, прав был Василий. Пропал мужик. Лет через десять Иван ушел на лодке на рыбалку и… пропал. На следующий день из воды достали его тело. Хоронили всем селом.

А о том, что у него золотые руки, говорит дом, оставшийся после Ивана: крыша, крытая металлом, симпатичная пристройка, колодец.

Пропал не просто мужик, а хороший мастер.

Снега

После покупки дома под дачу на острове Войцы, что в Ильмене, первым нашим знакомым из местных жителей стал бывший колхозный бригадир пенсионер Петр Михайлович. Боясь упреков, а то и скандалов жены по поводу частых выпивок, он зачастил к нам, захватив с собой бутылку водки. Татьяна ставила ему рюмочку и он за полчаса — час выпивал принесенное содержимое, забавляя нас местными новостями, давая, как потом оказалось, дельные характеристики селя

Но уважать нас по-настоящему он стал после того, как выпив под ночь очередную бутылку не дошел до дома, а упав по пьяни, проспал в нашем садочке почти до утра.

Выходя из дома на рыбалку, я вдруг заметил в траве наручные часы. Командирские. А значит, Петра Михайловича. По пути зашел к нему домой и застал сорившихся супругов. Жена отчитывала своего выпивоху за потерю часов. Я прервал поток брани, вручив хозяину потерю. Элементарная честность оказалась решающей для Петра Михайловича в отношении моей личности. Он даже стал называть меня не просто Валерием, а Валерием Чкаловым.

Постоянные контакты с бывшим бригадиром позволили установить добрые отношения с его собакой — белым шпицем Снегой. Собака воспринимала меня как доброго знакомого.

Номер, с которым выступал Петр Михайлович при первой возможности — демонстрация умственных способностей Снеги. Хозяин вынимал из кармана карамельку в обертке и бросал собаке. Та становилась передней лапой на край фантика, а зубами тянула за другой его край. Затем без труда разматывал обертку и с удовольствием трещал карамелькой.

Но нельзя сказать, что Михайлович баловал собаку. Частенько, уходя на лодке на рыбалку, далеко от дома. он брал с собой Снегу. Ставя сети, вынимая из них рыбу, совсем не заботился о собаке, которая, почуяв землю, покидала лодку и убегала по своим собачьим делам. Хозяин, не дожидаясь Снеги, уплывал в другие заливы, на другие острова. Возвратясь домой, даже не вспоминал о своем хвостатом друге.