Хроники вечной жизни. Иезуит (СИ)

— О чем?

— Обо всем. Как ты травил индейцев, как воскрешал и заставлял работать на себя.

На лице Айа Найи мелькнуло удивление. Он явно не ожидал, что кто-то так хорошо осведомлен о его делах. Внимательно разглядывая недруга, он молчал. И вдруг поднял руки к небу и воззвал:

— Ло-о-а-а!

По толпе индейцев пробежал испуганный вздох. Боясь, что они не выдержат, Иштван подошел вплотную к сидящему колдуну.

— Оставь свои штучки, или накормлю тебя твоей же отравой.

При этих словах, как и было уговорено заранее, несколько инков шагнули вперед. Сомневаться в их решимости не приходилось. Дух Смерти опустил руки, в упор взглянув на священника. В глазах его не было и тени страха, лишь ненависть.

Иштван поднял дуло и приставил его ко лбу негра. Инки сделали еще шаг вперед, а Апу Ума, наклонившись, поднес ладонь с черными крупинками к его рту. Отблеск огня зловеще сверкнул на золотых наручах. Колдун дернулся и наконец выдавил:

— Хорошо.

Некоторое время он молчал, словно собираясь с духом, потом неторопливо начал:

— Я бокор. Родился в Сахе. У меня была жена и трое детей. Сын и две дочки. Мы жили в небольшой деревушке недалеко от Ажуды. Однажды на нашу деревню напали работорговцы…

— Что такое бокор? — перебил Иштван, сверля его грозным взглядом.

"Мерзавец, сколько народу убил! Да и я который год гнию в этой дыре из-за него!"

— Колдун, жрец.

— Понятно. Продолжай. Напали работорговцы, и что?

— И все. Жизнь кончилась. Меня и мою семью отправили на невольничий рынок.

Айа Найа с ненавистью посмотрел на Иштвана.

— Такие, как ты, белые… купили нас. Всех по отдельности. Я видел, как уводят мою жену и деток. От рынка в порт через пролом в городской стене вела Дорога Слез. Меня и сотни других негров, разлученных с семьями и с родиной, провели по ней, загрузили в вонючий трюм и отправили в Перу. Мы сидели, закованные в колодки, и едва могли пошевелиться. Мне хватило времени, проведенного в пути, чтобы понять, как с нами будут обращаться. Поэтому, когда нас перегнали в Куско, я сбежал.

Иштван оживился.

— Куско далеко отсюда?

— Тоже мечтаешь о побеге? — усмехнулся колдун. — Понимаю, каждого тянет к своим. Да, далеко. Но я смог добраться до сельвы, связал лианами несколько бревен и поплыл вниз по реке. Есть было нечего, ловил птиц, ощипывал и глотал. Как-то пристал к берегу, чтобы поискать гнездо с яйцами, и наткнулся на пуму.

— Она тебя ранила?

— Да. Но я успел разорвать ее голыми руками.

— Дальше, — скомандовал Иштван.

— Меня подобрали вот они, — Дух Смерти кивнул в сторону инков, — и вылечили. Я сказал, что колдун. Видел, с каким страхом они ко мне относятся, потребовал, чтоб построили мне дом.

— Зачем ты их травил?

— Мне нужны были люди. В одиночку сложно прокормиться. А они и работают на меня, и защищают.

Иштван чувствовал, что колдун тянет время. Он постоянно поглядывал в сторону индейцев, словно надеялся на их помощь.

— Сиди спокойно. Вздумаешь бежать — выстрелю в спину.

— От белого я другого и не ожидал, — злобно усмехнулся Дух Смерти.

— Кто такой Лоа? Твой бог?

— Нет. Всемогущий бог настолько велик, что ему нет дела до человека. Он не говорит с нами и не слышит наших молитв. Поэтому мы обращаемся к Лоа. Это дух, который есть у любого человека, животного, дерева. Он посередине между людьми и богом.

— Ясно. Теперь рассказывай, как ты поднимаешь мертвых.

— Они сами поднимаются.

— Говори!

— Они не мертвые.

Инки за спиной Иштвана изумленно ахнули. Он скосил глаза — впереди толпы стоял жрец, напряженно глядя на Айа Найю.

— Не мертвые? То есть как?!

— На моей родине их называют нзамби. Там это часто происходит.

— Да что «это»?

— В наших морях водится рыба, которая при опасности надувается, как шар, и выпускает шипы. Она ядовита. Если высушить ее икру и внутренности, растолочь их в порошок, то можно убить любого.

— При чем здесь ваша рыба?

— Я нашел подобную в местной реке.

— Понятно. Ты делал яд и подсыпал его в плошки, когда «благословлял» пищу?

Колдун угрюмо кивнул.

— То есть они все-таки умирали?

— В наших местах любой бокор знает, сколько нужно этого порошка, чтобы человек не умер, а как бы заснул. Но так сильно, что от мертвого не отличишь. Если такой «труп» откопать на следующий день после похорон, он с помощью одной простой травки оживает и становится нзамби. Он почти не может соображать, ничего не чувствует, не разговаривает, но приказы понимает и выполняет.

Индейцы зашумели, да и Иштван не верил своим ушам. Что за чушь? Такое невозможно! Но нет, он же видел оживших мертвецов собственными глазами!

— Но трупы пропадали лишь на третью ночь, — пробормотал он.

Колдун усмехнулся и снова кивнул.

— Да, но ведь тут хоронят в стене. Видимо, в земле они портятся быстрее. Сначала я этого не знал и все не мог понять, почему они не превращаются в нзамби. Первых двух пришлось убить, их ум почти не пострадал. Потом я сообразил, что здесь тело лежит в стене и попробовал забирать его позже. Вот так по опыту и определил, что поднимать «мертвецов» лучше всего на третью ночь.

— Их можно как-то вылечить? Вернуть к нормальной жизни?

— Нет, конечно.

— И долго они существуют в таком состоянии?