Поврежденную куртку окраски «зимний камуфляж» и криво нашитым камоном Амакава она расправила в руках перед братом - и едва не уронила, когда брат весь побелел лицом.
- Что?!
- Это ОН! «Почерк» линий совпадает, даже принцип деления зон! Даже «спонтанные» вставки! НИКТО
Тамако изменилась в лице. Одно дело -
- Тамако, Нумото...
- Да, мама. - Бледность покинула лицо Главы Амакава (и Особой Зоны), и губы расплывались в неудержимой улыбке. - Оте... папа вернулся! Впрочем, чему тут удивляться - он ведь обещал!
Впервые за долгое время Сидзука почувствовала, как теряет контроль над своей водой - и одежда мгновенно промокает... и Тамако, похоже, тож...
Сфера воды, удерживаемая аякси пусть и В, но с высочайшей самодисциплиной раскрылась как кожура апельсина под пальцами - и сделала это без малейшего усилия светловолосая девушка-европейка в более-менее чистой, но растрепанной одежде - и с глубокими синяками под глазами. Нумото ухватил «маму Сидзуку» за руку - у той сработал, пусть и с запозданием от такой новости, вбитый боевой рефлекс, но Юлия этого даже не заметила: даже не смотря на прямую подпитку в кровь и персональное магическое лечение лучшего врача Такамии, перейти свой предел даже так она не могла - и предел ее сил был близко.
- Модель готова. - Заявила девушка без обиняков. - И вовремя. Портал откроется через сорок-пятьдесят минут, Система Контроля засекла повторяющиеся колебания «индукции».
- Окты? - Вмешался Глава Клана.
- Нет, наши... бункер, похоже, взят. Условный код... мы не договаривались, но отец вспомнил кое-что. Будут раненые... впрочем, в этом вы разбираетесь лучше меня. Готовьтесь удерживать плацдарм в Н-инварианте - а меня разбудите, когда портал сработает... - Внезапно закрыла глаза и пошатнулась девушка. - ...рассчитываю на тебя, онее-сама...
Интерлюдия 16.
[Куэс Амакава, Александр Малькольм, Гилберт О'Лоферт, «Экселенц» А'Трау, «Живое Пламя» Тайцкун, Анри де Гисс... и Алексей Распутин[41]
]Ирландия летом одевается всего в четыре цвета. Серый - это море, это небо и, как не странно, чуть ли не половина построек людей. Бетон, знаете ли, такого цвета - а на продуваемом всеми ветрами побережье одинаково плохо и с глиной для кирпича, и с деревом для досок. Впрочем, некоторые не ленятся и свои дома красят - например, в зеленый. Зеленого тоже много - трава зеленая. Трава растет везде, где может зацепится за скудный слой почвы, сама создает эту почву, закрывая коричневой землей коричневые скалы. Коричневый - это третий цвет, и его тоже много: о природные каменные стены коричневого цвета разбивается прибой серый прибой, рождая белую пену. О рукотворные каменные стены «дикой» кладки разбивается ветер, защищая по ночам не менее белых, чем пена, овец. Белый - это четвертый и последний цвет. Его не хватает, и в белый покрашен высокий маяк и стены домов в деревушке в десяти милях к востоку. Иногда природа вспоминает про другие свои соцветья: лазурь неба, бирюза моря, теплая желтизна лучей Солнца - но так редко, что даже люди, что тут живут, кажется, уже забыли про них. Редко-редко мелькнет выцветший синий сарай или ярко-красная черепичная крыша. Конечно, в городах все не так - но где они, и где город? Здесь и сейчас кажется, что вся эта северная, неприветливая земля такая - от края и до края. Тем более - сколько той земли...
- Да уж. - Анри де Гисс буквально прикипел к биноклю и на попытки отвлечь его беседой реагировал нетерпеливым подергиванием плеча: мол, отстаньте, вы тут все равно ничего интересного пока не сказали. - На что уж я привык к... неожиданным контрастным сочетаниям, но атомный крейсер на рейде старой доброй Ири...