Хроники ветров. Книга суда

Чертово совещание затянулось. Не понимаю, зачем вообще оно нужно, можно подумать, кому-то станет легче, если я озвучу наши проблемы вслух, причем, первая из них - перемирие, объявленное и никак не наступающее. Бомбардировки убивали надежду, и люди злились, люди цеплялись, каждую чертову секунду прислушивались к тому, что происходило снаружи, любая пауза в обстреле - десять минут, пятнадцать, полчаса - воспринималась как подтверждение того, что вот сейчас все прекратиться.

Не прекращалось, взрыв, удар, судорожная дрожь слабеющих переборок и белая пыль штукатурки… давно ей пора было осыпаться, а она все падала и падала, раскаляя и без того раскаленные нервы. Сколько еще они выдержат? Недолго, максимум пару недель, а потом либо треклятое перемирие наступит, либо меня ждет бунт.

- А я считаю, что сворачивать нужно вторую и одиннадцатую линии, - старший мастер Шарох повторял эту фразу раз, наверное, десятый, не желая понимать, что ни вторую, ни одиннадцатую, ни какую-либо другую линию сворачивать я не собираюсь. Во всяком случае до тех пор, пока не получу соответствующий приказ.

- Или третью? Нет, начинать лучше всего со второй…

Умру. Сначала окончательно сойду с ума, а потом умру.

- Вы должны потребовать разъяснений…

Это я тоже слышала. Очередной взрыв, мелкая дрожь по стене, трещина в краске расползается, а на стол привычным дождем оседает мелкая белая пыль. Твою ж мать…

- Твою ж мать! - повторяет вслух Брик, отряхивая рубашку, чище не стало, этот жест - скорее дань накопившемуся внутри напряжению.

- Твою ж… - повторяет он, когда распахнувшаяся от мощного пинка дверь с грохотом ударяется о стену. - У кого там шило в ж…

Брик не договорил, а я поняла, что к уже существующим проблемам добавилась еще одна. Рубеус. Какого лешего он здесь делает?

- Всем п-привет… Коннован, я за тобой, собирайся.

- Куда?

- Туда, - он ткнул пальцем в потолок и пригнулся, когда технозверь вздрогнул, пропуская сквозь себя очередную взрывную волну. - Пошли.

Он же пьян… он до такой степени пьян, что на ногах с трудом держится. Взгляд блуждает по комнате, и чтобы не встречаться с этим взглядом, Брик почти сполз под стол, а люди уткнулись в бумаги.

- Это кто? - Рубеус оперся о дверной косяк. - Что они тут делают?

- Они тут работают.

- С тобой?

- Со мной… - черт, нужно увести этого идиота, пока беды не случилось. Только бы драку не затеял… - пойдем.

Я взяла его за руку, боже мой, насколько он изменился за этот месяц, да что там наверху происходит? Худой, изможденный, больно смотреть… улыбается. Сумасшедший.

- Я по тебе соскучился, - сказал сумасшедший, - ты не представляешь, насколько сильно я по тебе соскучился… ты пойдешь со мной? Карл сказал, что приказ выписан, но я не хочу, чтобы по приказу. Я хочу, чтобы ты просто, со мной. Ты жемчуг забыла.

Голову я забыла, вопрос только где.

В жилом секторе тихо и пусто, два поворота и на уровень вниз. Главное, Рубеусу в глаза не смотреть.

- Стой, - просит он, останавливаясь. - Не спеши, пожалуйста. Давай поговорим?

- О чем?

- Ты пойдешь со мной? Не по приказу, а сама? Я не хочу, чтобы силой. Ты мне нужна. - Рубеус виновато пожимает плечами, словно извиняется за подобную слабость. - Без тебя плохо.

Без тебя тоже, но молчу, потому что… я не сумею. Я сама обожглась слишком сильно, чтобы пытаться продолжить эту никому ненужную игру в любовь. Он поймет, быть может не сейчас, но позже… время есть. Только время и есть.

- Отказываешься, да? Ты молчишь, потому что не знаешь, как отказать? Ты боишься, что я снова сделаю больно? Я не хотел, Коннован, мне самому… иди сюда.

Рывок. Рубеус не дает упасть. Не объятия - захват. От него пахнет спиртом и дождем, на волосах блестят капли воды и… еще немного и я проиграю. Будет хорошо, а потом снова боль. Не хочу.

- Если ты сейчас же меня не отпустишь, я тебя ударю. - Глупая угроза, особенно с учетом того факта, что Рубеус держит меня, да так, что не вырвешься.

- Хорошо, - соглашается он, - от тебя все приму с радостью.

И отпускает. И принимает хорошую, звонкую пощечину. Может быть, хоть сейчас поймет, что я не желаю его видеть? Белая кровь стекает по щеке, наверное, больно, а он улыбается, берет осторожно ладонь и целует. Шепчет:

- Прости…

- Не могу.

- Тогда… убей, потому что иначе все равно… сейчас. Вот, давай прямо здесь.

Он вытащил из кобуры пистолет. Черный короткий ствол и удобная ребристая рукоять, как раз под мою руку. Пальцы ложатся на спусковой крючок, хочу оттолкнуть, но Рубеус накрывает сверху своей ладонью. Тянет вверх… ствол упирается в подбородок.

- Понимаешь, - доверительно говорит он, - мне уже как-то все равно, что будет дальше. А раз все равно, то зачем вообще жить? Тошно. Давай, это просто. Нажимаешь на спусковой крючок и все.

- Не надо…

- Надо. Удар у тебя слабый, а с пистолетом оно как-то надежнее.

Рубеус покачнулся и, пытаясь удержаться на ногах, невольно дернул руку. Ствол ушел влево, а мои пальцы соскользнули на спусковой крючок. Нажали. Выстрел прогремел буквально над ухом, но пуля, чертова пуля из чертова пистолета ушла в потолок.