Хроники ветров. Книга желаний

Но Великий Уа не спешил расправляться с невежливыми гостями, он восседал на троне с невозмутимостью статуи, Фома даже решил было, что на троне и в самом деле изваяние, но присмотревшись, заметил, что изваяние дышит…

Но до чего чудное место, если выпадет выбраться отсюда, Фома непременно запишет и про странный народец, который не чтит заповедей Божьих и вместо одной жены заводит столько, сколько захочет, и про молчаливого вождя, живущего в огромной пещере, и про каменную утварь… Эх, знать бы, поверит ли кто-нибудь?

— Унгда, — голос, вождя был полон странной магии, хотя Великий Уа обращался к охотнику, но даже Фома испытал непреодолимое желание упасть на колени и… служить, служить сему великому человеку до конца дней своих.

— Унгда, оставь нас. Говорить буду.

Проводник поспешно вышел из пещеры, поскольку двигался он задом наперед — видимо, к Вождю нельзя было поворачиваться спиной — зрелище получилось забавным, только вот смеха отчего-то не было.

— Люди. — Произнес Великий Уа. — Люди и да-ори. Вместе. Снаружи творятся странные дела.

Коннован

Приятный сюрприз в лице внезапно объявившегося проводника меня не обрадовал, а скорее насторожил. Очень уж подозрительно: возникает препятствие и сразу же появляется человек, который предлагает свои услуги по преодолению оного препятствия. Сам Унгда выглядел типичным дикарем: простоватым, наивным и вместе с тем обладающим той природной смекалкой, которой обделены более "цивилизованные" представители вида. К нашему с Рубеусом появлению Унгда отнесся с философским спокойствием, только деловито поинтересовался:

— Не-живой?

— Не человек, — ответил Морли и сразу же во избежание конфликтов предупредил. — Они с нами. Воины.

— Не-живой — хороший воин, сильный, но днем спать. Это нехорошо.

Замечательное резюме. Главное, что я поняла: Унгде приходилось сталкиваться с да-ори. Интересно… Следующий сюрприз принесла гора, которая вроде бы охотно впустила нас в свое нутро, а потом вдруг разозлилась и едва не похоронила нас в белоснежных глубинах. Быть похороненным в горе удовольствия мало, а еще этот вечно недовольный мальчишка умудрился поскользнуться на ровном месте, и я едва не потеряла своего валири. Только такой упрямый лоб, как Меченый, мог, наплевав на опасность, развернуться у самого выхода и ринуться на помощь какому-то человеку. Человеку, который пытался убить нас обоих. Моя бы воля…

Но моего мнения никто не спрашивал, Рубеус, вытащив Фому из захлопывающегося прохода за шиворот — незабываемое зрелище — сделал вид, что ничего особенного не произошло, а ко мне в очередной раз повернулся спиной. А я, подавив в себе совершенно иррациональную злость и острое желание отвесить этому хаму подзатыльник, в очередной раз пообещала себе при первой же возможности вернуться домой.

Потом, когда выберемся из этой белоснежной чаши-ловушки.

Если вообще выберемся.

Прогулка по шаткому мосту, протянутому над бездной, немного успокоила. Красиво здесь, идешь, дощечки слегка поскрипывают под ногами, огоньки разгораются, наполняя темноту робким дрожащим светом, слева-справа иногда мелькают такие же призрачные мостики, на одном из которых я даже умудрилась рассмотреть людей. В целом, поселение горных охотников мне нравилось, я вообще горы люблю — красиво здесь и спокойно…

В Орлином гнезде тоже так: горы, тонкие хрупкие на вид башни и узкая площадка над краем пропасти. Становишься на край и чувствуешь, как душа замирает от страха и восторга, как свежий воздух наполняет тело чистой-чистой энергией, а Ветер настойчиво подталкивает к краю, приглашая поиграть. Игра старая и простая, но никогда не надоедает. Нужно повернуться спиной к провалу, зажмуриться и сделать шаг назад, в пропасть… и лететь, лететь, лететь вниз, чтобы потом, у самой земли упасть в надежные дружеские руки, и, оседлав Ветер, снова подняться вверх.

Карл считает эту игру сумасшествием, а вот Рубеусу бы понравилось…

Он оборачивается, во взгляде читаю раздражение. Похоже, он научился чувствовать мои мысли и тот факт, что я думаю о нем, донельзя раздражает Меченого. Ладно, если ему это так неприятно, то… то я сделаю то, что давно пора было сделать. Мысленный экран похож на фильтр, теперь ни мои мысли, ни мои эмоции не побеспокоят Рубеуса.

Экранироваться меня научил Карл, он же никогда не позволял мне проникать в свои мысли, за исключением самых первых дней, когда связь была нужна мне. Впрочем, она и потом была мне нужна, экран — это… это как будто тебя оставили наедине с безграничной равнодушной пустотой. Мертвой пустотой. Это уже потом в пустоте появились Ветра и жить стало немного легче.

Рубеус снова обернулся, то ли пытаясь понять, что произошло, то ли просто проверяя, все ли в порядке. Я же сделала вид, что любуюсь звездным небом… а я и вправду любуюсь, зрелище стоит того: вверху звезды, внизу звезды, и в какой-то момент понятие верха и низа исчезает, и появляется ощущение, что ступаешь по чистому ясному небу.

Звезду бы еще на память… вон ту, самую яркую, что похожа одновременно на драгоценный камень и садовую астру.