Хроники ворона

Командир гарнизона, уставившись на перстень, являющийся атрибутом наследника трона, символом королевской крови, побледнел. А Давен заговорил снова, предугадывая вопросы:

– Верится тебе в это или нет, не имеет никакого значения. Город уже захвачен. А если ты в этом сомневаешься, можешь попробовать меня арестовать.

Эрик Тир посмотрел за спину Давену и увидел на площади не просто толпу, а целое воинство: хорошо вооруженные люди, выкрикивая имя своего предводителя, поднимали вверх мечи, топоры и щиты, выражая готовность в любую секунду ринуться в бой.

Мэр Гредиса услышал позади себя лязг доспехов. Он обернулся и увидел, что солдаты преклонили колени. Они признали власть Давена в этом городе, столь же загнивающем, сколько и остальные города Ригерхейма.

– Ты сделаешь то же самое или я отправлю тебя на виселицу за измену. – произнес Давен.

Эрик Тир поцеловал перстень на мизинце Давена, а затем сделал то же самое, что и его солдаты – преклонил колени перед истинным королем. Город был захвачен без единой капли крови.

Народ Гредиса ликовал. Но на одном лице улыбка все же не играла. Это было лицо Креспия, который собственными глазами видел смерть того, кого помнил под именем Альвин Гроциус.

«Интересно, Зоран знал, кого спасает»?

Некоторая ясность

Лютер Третий восседал на троне и выжигал глазами стоявшего перед ним посла, который от этого ничуть не терялся, а, напротив, с каждым сказанным монарху словом становился все более наглым и уверенным.

– Итак, с вашего позволения я подведу итоги своего прибытия в Хикон. Вы, Лютер Третий, формальный король Ригерхейма, отказываетесь признавать очевидный факт того, что ваш старший брат Давен выжил, и утверждаете, что народ Гредиса преклонил колени перед самозванцем. Вместе с тем, вы отказываетесь от милосердного предложения Давена уступить трон в его пользу, взамен на помилование вас за прошлые преступления, и предпочитаете кровопролитную междоусобную войну, которая будет стоить жизни многим из ваших подданных, мирному решению вопроса о будущем страны. Я ничего не упустил?

За годы подготовки к перевороту Давен безупречно подготовил свое небольшое войско: солдаты у него были более чем умелые. Но кого он обучить толком не смог, так это послов. Молодой горячий парень, стоявший перед Лютером Третьим и откровенно ему хамивший, слишком понадеялся на правило дипломатической неприкосновенности. Было уже поздно, когда он понял, что зря.

– Упустил. – процедил король. – Я бы хотел передать командующему тобой самозванцу, что не веду переговоры с бунтовщиками. Но сделать это через тебя, к сожалению, не получится. – Лютер перевел взгляд на своих стражников. – Арестуйте его и казните на главной площади.

От былой дерзости и говорливости посла не осталось и следа: когда стража схватила его, он побледнел и тяжело задышал, напрочь лишившись при этом дара речи. Он вроде бы и хотел вымолвить слова пощады, но они будто застряли в горле, упрямо отказываясь разрушить повисшее в воздухе молчание.

Когда посла увели, король поспешно удалился в свой кабинет, позвав при этом с собой маркиза Малли фон Кройса, одного из своих советников, причем наиболее далекого от решения военных вопросов. Это вовсе не означало, что король не озабочен проблемой с Давеном, как раз наоборот – она занимала все его мысли. Но он хотел решить ее путем более быстрым и легким, чем военная кампания. В конце концов, посол был в чем-то прав. Кровопролитие можно свести к минимуму.

Усевшись в кресло, король заговорил:

– Как так вышло, Малли? Ты же заверил меня, что Давен прячется под личиной Альвина Гроциуса.

– Ваше величество, я действительно так считал. Клянусь вам, они похожи как две капли воды.

– Я знаю. Я видел труп купца. Действительно, сходство впечатляет. Но, тем не менее, ты ошибся. Как я могу доверять тебе после этого?

Маркиз не раз был свидетелем того, как король со скучающим и отрешенным видом отправлял на виселицу даже самых преданных ему людей за малейших намек на измену. Это было для монарха обыденностью. Лютер во всем видел заговоры и предпочитал пресекать их в том числе тогда, когда они были всего лишь плодом его воображения. На всякий случай. Ноги у Малли чуть не подкосились, а сердце в груди замерло, когда король посмотрел на него с тенью сомнения на лице.

– Ваше величество, клянусь, я верен вам всем сердцем. – промолвил фон Кройс.

Взгляд короля был испытующим. Он, казалось, размышлял над участью своего советника. Малли уже начал думать, что вот-вот отправится следом за послом Давена, когда Лютер вновь заговорил:

– Я верю тебе. Но твою предыдущую оплошность нужно исправить. Разыщи мне Конрата. Думаю, если ему удалось убить самозваного Давена, то и с настоящим он сможет разобраться.

* * *

Их становилось все меньше и меньше. Когда Бирг вошел в таверну, то застал всего лишь двоих братьев: южанина Бенедикта и медведеподобного здоровяка Трэча.

– Почему вас только двое? – спросил Бирг вместо приветствия.

– А почему ты только один? – поинтересовался в ответ Бенедикт.