Хроники всего мира: Время расцвета

Дюрр кивнул. Цеппелин заложил руки за спину, качнулся с пятки на носок, отвернулся от серебристого гиганта к коллегам:

– И это не всё, дружище. Майбах телеграфировал, что двигатели готовы, отправят сегодня. Значит, завтра будут у нас. Я утром еду на водородный завод, проверю, сколько у нас баллонов в газохранилище. Надо бы утром организовать доставку моторов.

– Да, отличные новости. Я прослежу за отгрузкой.

Дюрр смотрел то на графа, то куда-то между Эммой и Эккенером, стараясь не выдать волнения. Девушка явно испытывала любопытство: она смотрела на корпус дирижабля поверх фуражки Цеппелина так жадно, словно там в сарае был её возлюбленный. Граф обернулся к гостям:

– Хуго, вы не покажете даме нашего Левиафана? Мне нужно кое-что обсудить с Людвигом.

Дюрр на секунду вспыхнул, Эмма же, ничего не заметив, подхватила Эккенера под руку и решительно направилась в прохладу сборочного зала. Хуго, даже если и хотел бы остаться с товарищами, увлекаемый ею, послушно шёл следом. Граф дружески похлопал конструктора по плечу:

– Старт не за горами.

– Да. Думаю, к началу октября вполне успеем. И погода благоволит. – Дюрр изо всех сил старался сосредоточится на лице шефа, но его собственная голова хотела лишь одного: смотреть на Эмму. Оттого шея окаменела, и поза у конструктора была несколько странной, как будто он лакейски склонился под пристальным взглядом начальства.

– Как вы находите заслуги герра Эккенера?

– О, это истинная находка, граф. Его познания в технике позволили существенно улучшить корабль.

– Прекрасно, мой друг, прекрасно! Я придерживаюсь этого же мнения! – Граф снова дружески похлопал Дюрра по плечу. – Включим Хуго в команду на старт «тройки»? Мне хочется его как-то поблагодарить за вклад в дело компании.

Людвиг плохо понял смысл, потому что всё ещё боролся с окаменением в верхней части организма, поэтому постарался улыбнуться и ответил:

– О чём речь, конечно!

Не в силах больше бороться с искушением, он быстро оглянулся назад:

– Как бы там не свалился кто-нибудь, засмотревшись на фройляйн Остерман.

Цеппелин грустно покачал головой и добавил:

– Дружище, поверьте старому солдату – некоторые крепости лучше обойти.

Конструктор повернулся к графу и через мгновение как-то сник.

– Да, вы правы. Я возьму себя в руки… Пойдёмте, граф, покажу вам, что мы уже успели сделать.

Они обогнули каркас с другой стороны и вошли в полумрак ангара.

* * *

Красный коршун парил над гладью озера и наблюдал за упорядоченным хаосом на причале. Между мастерскими, цехами, штаб-квартирой и жилыми бараками постоянно деловито передвигались люди: рабочие в холщовых рубахах с подвёрнутыми рукавами катили к барже огромные катушки с тросами; бухгалтер с мерцающими на вечернем солнце стёклами пенсне складывал стопку бумаг в портфель, оперев его о колено; помощник кухарки с чёрного хода заносил корзины с репой, брюквой и мешки с картошкой; рядом со входом пустая двуколка ждала седока, гнедая лошадь хрустела овсом из торбы и подрагивала лоснящейся кожей. Сентябрь подходил к излёту.

Эмма наконец-то получила из дома вещи. В крохотный комодик влезло только бельё, для нарядов и обуви пришлось заказать у плотника высокий шкаф и табурет со ступеньками, чтобы доставать с антресолей шляпные коробки. Вилда прислала её школьные словари и подарок – фотографию в прессованном кожаном чехле с жестяной рамкой вместо паспарту. На снимке из фотоателье была вся семья, даже няня. Родители сидели в креслах вполоборота друг к другу, мальчики расположились вокруг. Вилда стояла с краю и, очевидно, безуспешно пыталась угомонить близнецов – лицо Франца было смазано, словно он в момент вспышки крутанулся юлой. Эмма тихонько засмеялась: так это было характерно для малышей. Она не чувствовала ни кома в горле, ни подступивших слёз, как писали в романах, потому что радость от собственных успехов затмевала все расстояния, разделившие семью. Она и сама не заметила, когда «мы» распалось на «я» и «они». Теперь Эмма жила только единением с командой, общим делом и близким стартом.