Хроники Второго пришествия

– У меня кабинета нет, я ведь частной практикой не занимаюсь. Давайте поднимемся вверх по Пречистенке. В скверике у ресторана я присяду на лавочку, а вы будете по очереди подсаживаться. Должен сразу извиниться – времени немного.

Во главе небольшой демонстрации я устремился вверх, чувствуя себя Данко. Но в вытянутой руке у меня было не собственное сердце, а зажатый мобильник, который, воспользовавшись случаем, принялся надрывно звенеть.

– Да.

– Владимир, здравствуйте, это Коля Пивненко. У нас через минуту прямое включение, расскажите о вашем визите к президенту, а то сегодня это во всех газетах. Наша звезда, и на родном радио об этом не сказать было бы неправильно. Так что давайте хоть по телефону.

– Готов.

– Вы в эфире.

– Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Вчера состоялась моя встреча с президентом Российской Федерации, в ходе которой мы доверительно говорили на многие темы, касающиеся внутренней политики и планов развития страны. Встреча инициирована президентом и продолжалась около двух часов. Специально для «Серебряного дождя» Владимир Соловьев.

Я решил, что не надо цитировать президента, особенно в той части, где речь шла о спасении России. Не всем может понравиться упование на чудо как вектор государственной политики.

Пришли. Скверик, расчищенные дорожки, пара скамеечек, изумленные лица охранников ближайшего ресторана. Нечасто им приходится наблюдать толпу, в параллель с которой движется эскорт машин с флажками на номерах. Поинтересоваться, что происходит, ни у кого из них желания не оказалось.

Толстяк протянул газету. Поблагодарив, я уселся на нее и приготовился слушать.

– Излагайте.

– Мне надо похудеть.

– Зачем?

– Ну это очень личное. Я полюбил одну женщину, она ждет от меня ребенка. Я с таким весом не жилец, а мне вдруг страшно захотелось увидеть, как ребенок будет расти! Надеюсь, вы меня понимаете?

– Понимаю. А почему именно я? Есть диеты, лекарства, клиники…

– Я перепробовал все. Могу сам написать книгу. Ничего не помогает.

Я задумался и затих. Мне было жалко толстяка, но в то же время я четко осознал, что помочь всем вокруг не смогу. Единой мыслью не обойдешься. Не хватает какого-то непреложного условия. Давайте посчитаем…

Думать необходимо в высшей степени конкретно. Попытаться увидеть или почувствовать человека, которому хочешь помочь, проникнуться им – это требует времени. Ну, скажем, минуту на человека.

С учетом входа-выхода, скажем, две. Умножаем пять миллиардов на две минуты, получаем десять миллиардов минут. Ну, не будем выходить за рамки собственной юрисдикции и займемся только Россией. Сто пятьдесят миллионов – да на две минуты… Триста миллионов минут, или пять миллионов часов, или двести восемь тысяч триста тридцать три и тридцать три сотых дня, или почти пятьсот семьдесят один год. И ведь при этом россияне будут размножаться. Конечно, естественная убыль населения…

Хорошо… Допустим, помощь каждому займет две минуты. А сколько времени продлится судебное разбирательство прегрешений? Может, время остановится?.. Или что-нибудь еще, столь же трогательно ненаучное… Но даже если предположить, что я смогу нереально ускориться, если начну мыслить со сверхсветовыми скоростями – забудем ограничения Эйнштейна, – то гражданам предстоит выстраиваться в очередь еще лет пятьсот… Поневоле задумаешься о справедливости соображений кремлевских деятелей относительно длительности процедуры Страшного суда.

Повезло найти работенку на пару тысячелетий! Оно и неплохо. Сколько же прекрасных ночей с Эльгой!..

– Владимир, если надо заплатить, вы скажите!

Мое молчание было воспринято толстяком по-своему. Я не обиделся, а огорчился.

Посмотрел толстяку прямо в глаза и спросил:

– Вы в Бога верите?

– Да, наверное, хотя в церковь хожу нечасто. Вернее, редко.

– Я вас не для галочки спрашиваю. Загляните в себя, вы в Бога верите? Если да, то я вам смогу помочь, а если нет, вы не по адресу.

Толстяк задумался, тяжело вздохнул и ответил:

– Не знаю… Врать не могу… Но я очень люблю ее и ребенка, которого она скоро родит, и очень хочу поверить…

– Похудеете. Все будет хорошо. Идите к ним.

Толстяк побрел в сторону водителя, было видно, что он сконфужен. Продолжая идти, он принялся поддергивать спускавшиеся брюки. Потом почувствовал, как обвисла одежда. Под дубленкой образовалось слишком много пространства.

К машине он подошел совсем другим человеком, щеки уплотнились, второй подбородок исчез, появились скулы и даже намек на шею.

Он повернулся в мою сторону и крикнул:

– Спасибо!

Продолжать в таком темпе невозможно: скорость сотворения чудес ни за что не превзойдет скорости роста толпы страждущих. А я превращусь в действующий мемориал себе – «Владимир, творящий чудеса». Пройдохи начнут торговать местами в очереди, а проживающие рядом москвичи завалят мэрию требованиями освободить скверик от сектантов. А мне еще и в Лондоне не мешало бы оказаться. Куда позвонить?