Хроники замка Брасс

Оба часовых вяло отсалютовали и ушли, оставив Хоукмуна и графа Брасса на посту.

Как только часовые удалились, Хоукмун развернулся и подергал замок на двери. Дверь была заперта.

Граф Брасс с содроганием огляделся по сторонам.

– Кажется, это место еще больше смахивает на преисподнюю, чем те болота, в которых я оказался, – заметил он.

– Похоже, ты близок к истине, – согласился Хоукмун, наклоняясь, чтобы рассмотреть замок.

Как и все остальные предметы вокруг, он был сработан грубо. Хоукмун вынул украшенный изумрудами кинжал, отобранный у солдата-Богомола. Он сунул острие кинжала в замок, пошевелил несколько секунд, а потом резко повернул. Раздался щелчок, и дверь отворилась.

Оба товарища вошли в комнату.

И оба замерли, разинув рты при виде того, что им открылось.

Глава вторая Музей живых и мертвых

– Король Хуон! – пробормотал Хоукмун. Он спешно закрыл дверь, подняв глаза к огромной сфере, висевшей у него над головой.

Внутри сферы плавала ссохшаяся фигурка древнего правителя, некогда вещавшего голосом цветущей юности. – Я думал, тебя убил Мелиадус!

Из шара послышался едва слышный шепот. Такой слабенький, что казался отголоском мысли.

– Мелиадус, – повторил он. – Мелиадус.

– Король спит, – прозвучал голос Фланы, королевы Гранбретани.

Да, она была здесь, в маске цапли, сделанной из тысяч драгоценных камней, в богатом парчовом наряде, и она медленно подошла к ним.

– Флана?

Хоукмун шагнул к ней.

– Как ты сюда попала?

– Я родилась в Лондре. Кто ты такой? Хотя ты и из ордена короля-императора, ты не имеешь права так дерзко обращаться к Флане, графине Кэнберийской.

– Теперь уже королеве Флане, – сказал Хоукмун.

– Королева… королева… королева… – повторил у него за спиной отстраненный голос короля Хуона.

– Король… – Мимо них, глядя в пустоту, прошел еще один человек. – Король Мелиадус…

И Хоукмун тотчас понял, что если он сорвет с этого человека шлем-маску волка, то увидит перед собой барона Мелиадуса, своего заклятого врага. И он знал, что глаза у того будут стеклянные, как и глаза здешней Фланы. В комнате были и другие, все из высшего света Темной Империи. Бывший муж Фланы, Асровак Микошевар; Шенегар Тротт в серебряной маске; Пра Фленн, герцог Лакасде в шлеме-маске в виде головы ухмыляющегося дракона, который умер, когда ему еще не исполнилось и девятнадцати, но успевший за свою жизнь собственноручно убить больше сотни мужчин и женщин.

Однако, хотя здесь собрались самые свирепые военачальники Гранбретани, никто не выказывал агрессии. Жизнь в этих существах едва теплилась. Только Флана – живая и здоровая в мире Хоукмуна – была в состоянии говорить связными предложениями. Остальные походили на сомнамбул, способных пробормотать не больше пары слов. На вторжение Хоукмуна и графа Брасса в этот жутковатый музей живых и мертвых его обитатели отреагировали шумом, словно птицы в вольере.

Зрелище сильно действовало на нервы, особенно на нервы Дориана Хоукмуна, который лично уничтожил многих из здесь присутствующих. Он ухватился за Флану, сдернул с себя маску, чтобы она увидела его лицо.

– Флана! Ты меня не узнаёшь? Я Хоукмун! Как ты попала сюда?

– Убери от меня руки, воин! – автоматически отозвалась она, хотя было ясно, что это ей совершенно безразлично. Флана никогда не заботилась о соблюдении правил этикета. – Я не знаю тебя. Надень маску!

– Значит, тебя тоже выдернули из того времени, когда мы еще не были знакомы, а то и вовсе притащили из другого мира, – сказал Хоукмун.

– Мелиадус… Мелиадус… – прошелестел голос короля Хуона из Тронной Сферы у них над головами.

– Король… король… – твердил Мелиадус из-под волчьей маски.

– Рунный посох… – бормотал толстяк Шенегар Тротт, который погиб, пытаясь завладеть этим мистическим жезлом… – Рунный посох…

Это всё, о чем они были в состоянии говорить, – их страхи и их мечты. Самые главные страхи и мечты, которые неотступно преследовали их на протяжении всей жизни и в итоге привели к гибели.

– Ты прав, – сказал Хоукмун графу Брассу. – Это мир покойников. Вопрос, кто держит здесь этих несчастных? И с какой целью они воскрешены? Это прямо какая-то непристойная сокровищница, какой-то мародер стащил сюда добычу – людей и время!

– Н-да, – хмыкнул граф Брасс, – интересно, не был ли я сам до недавнего времени частью этой коллекции. Ведь такое вполне возможно, Дориан Хоукмун.

– Все они из Темной Империи, – заметил Хоукмун. – Нет, думаю, тебя вытащили из того периода времени, когда все они были еще живы. Твоя молодость доказывает это, и твои воспоминания о битве в Туркии.

– Благодарю тебя за эти слова, – сказал граф Брасс.

Хоукмун прижал палец к губам.

– Ты слышишь? В коридоре?

– Да.

– Туда, в тень, – скомандовал Хоукмун. – Кажется, кто-то идет. Наверное, заметили отсутствие часовых.

Никто в комнате, даже Флана, не попытался их остановить, когда они протиснулись сквозь толпу и спрятались в самом темном углу за спинами Адаза Промпа и Джерека Нанкенсина, которые всегда любили общество друг друга, еще при жизни.

Дверь открылась, и вошел барон Калан Витальский, Великий коннетабль ордена Змеи, злой и сбитый с толку.